Ловушка для Лисы - [2]

— Да не парься ты, чудик! Это зажигалка. Ты лучше побольше работай и поменьше смотри глупых фильмов. — Стив прикурил от «пистолета» и залез в машину.

— Здесь нельзя курить, — запоздало и абсолютно не своим голосом пробормотал парнишка, глядя вслед машине. Он еще немного постоял и на слабеющих ногах поплелся в кабинку кассы.

Дженни Фокс (мы будем звать ее так, потому что настоящей фамилии все равно никто не помнил) тем временем подъезжала к Сан-Франциско. Вечерние темно-лиловые пальмы под сиреневым небом мелькали на обочине дороги и нетерпеливо шелестели огромными листьями. Вдали искрился-переливался прекрасный город на холмах, город, который невозможно охватить одним взглядом. Он всегда казался Дженни полным противоречий: размашистым, помпезным и в то же время в чем-то уютным и сдержанным; надменным, высокомерным, и тут же — удивительно свойским, даже фамильярным… Сан-Франциско был словно приватный танец в стриптиз-клубе, где она когда-то работала: красив, откровенен и загадочен. К тому же поговаривали, что здесь она когда-то родилась… Гостиничный номер она сняла хороший. Очень хороший. Может быть, не самый лучший в отеле, зато с видом на океан, а это было самое главное. Метрдотель, почуяв богатую клиентку, потрудился лично донести сумку Дженни до лифта и все никак не мог убрать с лица странную, хищную улыбочку.

Она давно привыкла к такой реакции мужчин и принимала ее как должное. В свое время Дженни сумела сделать из себя, что называется, «лакомый кусочек» и с тех пор старалась придерживаться выбранного образа. Впрочем, без особых усилий и, как ни удивительно, без особого удовольствия для себя.

От природы она получила стройную фигуру, которую с годами немного подкорректировала восточной гимнастикой. Натуральные рыжие волосы привлекали мужчин по той же естественной причине, по которой привлекает насекомых яркий цветок или горящая лампа. Но главное, что гарантированно сражало любую особь мужского пола сразу и наповал, — это пристальный, жгучий взгляд зеленых глаз, которые умели заглянуть в самую душу.

Ее секрет был прост. Когда-то давно, еще в юном возрасте, Дженни прошла курс актерского мастерства в Нью-Йорке. Училась она с пристрастием, ибо это было единственное место учебы за всю ее жизнь, не считая средней школы в маленьком городке близ Нью-Йорка, где она жила до пятнадцати лет.

Уроки актерской студии сильно помогали потом в «рабочих» вопросах, а со временем стали незаменимыми помощниками и в отношениях с мужчинами. Но иногда ей казалось, что грань между игрой и реальностью безнадежно стерта, и она, хитрейшая из хитрейших, Дженни по прозвищу Фокс, скоро запутается совсем. Она боялась, что, проснувшись однажды утром, уже не вспомнит, кто такая на самом деле. Впрочем, никому и не требовалось это знать.

Она любила деньги, но всего лишь как возможность не стеснять себя в получении всевозможных удовольствий. Она обожала прожигать жизнь, стараясь удержаться на этой волне, и производила впечатление женщины веселой, беспечной, уставшей от роскоши и обожания мужчин…

Посторонние считали ее человеком, для которого с самого рождения уже постарался господь Бог, а ей самой и пальцем не пришлось пошевелить ради собственного блага. Друзья смутно догадывались, что, возможно, и не было никаких богатых родственников, которые оставили ей огромное наследство. Близкие друзья знали, что за блестящим фасадом скрывается темное и неоднозначное прошлое, а также некоторые факты биографии, которые можно рассказать лишь священнику на исповеди, да и то хорошенько подумав….

И только одна Дженни помнила, какой опасный и скользкий путь был пройден ею со школьных лет и по сей день. Путь, который она лихо прокладывала по головам и кошелькам своих сограждан, всякий раз раскаиваясь в содеянном ПОСЛЕ и безгранично презирая Конституцию и административный кодекс ДО… Но она скромно молчала о своем прошлом.

Однажды поклявшись, что обязательно станет богатой и счастливой, Дженни ни разу не позволила себе отступить от этого обещания и расслабиться. С тех пор, как она пятнадцатилетней девчонкой убежала из дома, Дженни постоянно была начеку. Ее душа словно замерла в вечном ожидании опасности, в вечной готовности всех перехитрить и выйти сухой из воды. Она играла свою роль даже тогда, когда спала, боясь расстаться с нею, — как не расстается с винтовкой солдат в коротком и тревожном сне накануне боя.

…Дженни встряхнула головой, нежно, но решительно попрощалась с метрдотелем, который, кажется, вознамерился лично проводить ее до самого номера, вошла в лифт и улыбнулась, предвкушая встречу с восхитительным видом на океан из своего окна.

Однако внезапно лифт остановился на третьем этаже. В дверь вошел и сразу повернулся к ней спиной какой-то мужчина. Дженни подумала, глядя на нечаянного спутника, что у него явно военная выправка. Он встал, широко расставив ноги (она почему-то живо представила, как он стоит на плацу и тренирует солдат), и принялся что-то тихонько напевать себе под нос.

Это было возмутительно. Даже неприлично! Такого с ней не случалось последние пятнадцать лет точно. А может, и все двадцать. Впервые Дженни видела перед собой вполне здорового, зрелого и, кажется, правильно ориентированного представителя сильной половины человечества, который не обращал на нее никакого внимания! То есть отнесся к ней, как к предмету интерьера! Дженни слегка покашляла — никакой реакции. Мужчина продолжал постукивать себя сложенной газетой по ноге.