Ловелас - [9]

Почти в самом низу трявяного склона парень упал. Май подобрал его за локоть и поставил на ноги. Сам он лишь встряхнулся - как отряхивается петух, случайно попавший под ливень, расправляя перья. Май уже зарекся про себя связываться в другой раз с колдунами, и желал очутиться быстрее как можно дальше от этого места. Это вам не придворная мышиная возня, не военные действия и не пустое интриганство. Способы этой игры ему, Маю, не нравились и, он ясно видел теперь: не подходили. Он попробовал, и понял, что это сложнее, чем кажется. Но деньги все еще маячат где-то впереди. Значит, надо поторопиться, пока в замке не пожалели, что отпустили их живыми.

- Не хнычь, - сказал он хлюпнувшему было носом неудачливому герою-любовнику, потиравшему ободранные коленки. - Со мной бывало хуже, и я это пережил.

- Правда? - с робкой надеждой спросил Максимилиан.

- Правда.

- А Маддалена? Что с ней будет?

- Не знаю. Это их колдовские дела, пусть сами разбирают, что они не поделили.

- Но Маддалена больше не колдунья. Ее надо выручать!

Май смотрел на него сверху вниз. В золотых кудрях Максимилиана запуталась черная соломенная труха. Вот тоже, херувимчик...

- Знаешь, милый мальчик, это не моя забота, - сказал Май. - _Я_ никого выручать не собираюсь. Я ухожу. Нас с тобой отпустили - этого уже много. Ты идешь со мной или остаешься?

Максимилиан сжал кулаки.

- Я должен ей помочь!

- Тогда - всего хорошего.

Май развернулся и зашагал через большой луг к лесу. Идти он решил на юг. Вернее, он ничего не решал. Просто, на юг вела та единственная дорога, которая, как он видел, шла от замка. Он не так много разглядел с насыпи. Зеленым морем раскинулся вокруг замкового холма залитый солнцем лес. И где-то очень далеко лежали синие горы в полосах тумана. Обилия дорог и деревень он не увидел, а, стало быть, и выбор был невелик.

Через десять минут его догнал Максимилиан. Он бежал босиком и единственный свой чулок нес в руке.

- Я еще вернусь... Я отомщу... Тогда посмотрим, кто есть кто... некоторое время еще бормотал про себя мальчик. Потом он запыхался и примолк.

Правда, мили через две пути Максимилиан сделал вторую попытку уговорить Мая вернуться и попробовать что-нибудь сделать для спасения Маддалены, красноречиво приводя примеры благородства из рыцарских романов, где отважный герой непременно побеждал злых колдунов и драконов во имя справедливости, а так же для того, чтобы имя его прославили в веках.

Маю было неудобно, что на него смотрят, как на единственное в обозримой вселенной воплощение рыцарства. Если б мальчик знал, насколько благородная внешность бывает лжива - особенно, когда пусто в карманах... В общем, плодить по свету обманутые надежды Маю сейчас в особенности не хотелось, он и так оставлял их на своем пути достаточно. Поэтому он этот разговор пресек.

- Не жди, что я сейчас поверну и брошусь освобождать твою плененную красавицу, - сказал он. - О последствиях надо думать прежде совершения поступка, а не после него. Ужель ты думаешь, случилось бы что плохое, если б ты женился на Маддалене? Никто не посмел бы вас красть со свадьбы. Напротив, весь колдовской Цех радовался бы вместе с вами. Ты сам себя поставил в сомнительное положение, имей мужество сам нести ответственность за содеянное.

Максимилиан растерялся. Он пробормотал:

- А я-то что? Это она...

Май даже приостановился на секунду.

- Ах, так она же еще и виновата?! Замолчи и не оскорбляй мой слух столь жалким оправданием. Я не желаю больше слышать от тебя ни слова.

Весь последущий путь Максимилиан то отставал и смотрел назад, где за спиной быстро шагающего Мая остался колдовской замок, то бегом догонял старшего спутника и понуро брел немного в стороне от него. Веточкой он гонял от голых ног комаров. Лицо у него было страдающее и обиженное.

Часа через два с половиной пути лесная дорога вывела их к развилке, где под сенью трех высоких дубов стоял длинный, прокопченый насквозь старый дом с облезшей вывеской над дверью. Как ни силился Май прочесть надпись, она не поддавалась. Он оглянулся, проверяя, с ним ли мальчик.

- Похоже на постоялый двор, - сказал Май. - Зайдем.

- А деньги? - спросил Максимилиан.

- Я же сказал - зайдем.

Максимилиан больше не возражал. Они прошли мимо коновязи и загона для овец, поднялись на кривое крыльцо и попали в большую, темную залу, грязную и совершенно пустую, если не считать бродящую под столами одинокую курицу. Когда они входили, где-то в глубине дома громко звякнул колоколец, предупреждая хозяина о появлении гостей. Тем не менее, держатель заведения на глаза не показался - ни сразу, ни через четверть часа.

В итоге Май, которому надоело ждать, вернулся на порог и еще раз хлопнул дверью, чтобы хозяин, наконец, явил свой лик посетителям. Колоколец от такого непочтительного обращения прямо-таки захлебнулся звоном. И долгожданный хозяин появился. Лицо у него было опухшее, красное, с большим туфлеобразным носом, а голова обрамлена нимбом стоящих торчком нечесанных седых волос. От него пахнуло хлевом, чесноком, перегаром и чем-то жареным вдобавок, - видно, с кухни. Он вытер руки грязной тряпкой и мрачно воззрился на Мая и его полуголого спутника.