Ловец огней на звездном поле - [112]

Когда-то мне приходилось читать о прибрежных испанских и мавританских крепостях и замках, которые использовали схожую приливно-отливную «технологию» для очистки крепостных отхожих мест и уборных. В Европе этот метод использовался довольно широко, и я не сомневался, что испанцы могли принести его с собой и в Новый Свет. При мысли о том, что труба может привести меня просто в выгребную яму, пусть и историческую, мой исследовательский энтузиазм чуть было не угас, но потом я подумал, что даже если труба действительно вела в древнюю уборную, столетия ежедневных приливов и отливов давно должны были отмыть ее начисто. И, посмотрев на часы, я прикинул, сколько времени остается у меня до начала следующего прилива. По всем расчетам, на два с половиной часа я мог рассчитывать совершенно железно, поэтому я покрепче привязал челнок к торчащему из воды пню, надел на голову шахтерский фонарик и втиснулся в трубу.

Первые сотни две ярдов мне пришлось ползти буквально на животе, причем труба довольно ощутимо уходила вверх, что еще больше затрудняло мое продвижение. Я уже начал спрашивать себя, как, черт побери, я намерен отсюда выбираться, если даже развернуться в обратную сторону здесь невозможно физически, но тут труба неожиданно расширилась, а потом повернула вертикально вверх. В этом месте путь преграждала еще одна решетка, но ее я открыл без труда, просто отодвинув грубое подобие засова.

Короткий вертикальный участок привел меня в высеченный в ракушечнике грот или пещеру шириной около двадцати и длиной около шестидесяти футов. Потолок, который поддерживали два ряда грубых колонн, расположенных в десятке футов одна от другой, находился на высоте футов двенадцати и был сделан из вполне современного литого бетона, дополнительно укрепленного двутавровыми стальными балками.

Эта загадка заставила меня снова чесать в затылке. Тот, кто строил эти бетонные перекрытия, не мог, разумеется, не знать о высеченной в ракушечнике пещере, но вот знал ли он о дренажной трубе?

Сделав фонарь поярче, я огляделся. Стены пещеры были покрыты выцарапанными в ракушечнике именами и датами. Самая ранняя надпись относилась к началу 1800-х, но большинство было датировано пятидесятыми-шестидесятыми годами XIX века. При свете фонаря я разобрал несколько искаженных цитат из Библии, но в основном это были именно имена и фамилии давно умерших людей. Прямо над люком, ведущим в дренажную трубу, кто-то написал на стене слово «Свобода» и стрелку, указывающую вниз.

Как и большинство жителей Брансуика, за свою жизнь я слышал немало историй о подземных тоннелях длиной в несколько миль, с помощью которых рабы с окрестных плантаций бежали на Север, однако сказать, что в этих историях правда, а что – вымысел, никто не мог. Сейчас же мне вдруг показалось – еще немного, и я сам это узнаю.

Сверившись с часами и убедившись, что время у меня есть, я еще раз внимательно обследовал пещеру. В дальнем углу я неожиданно наткнулся на узкую винтовую лестницу, которая вела к люку, сколоченному из толстых дубовых досок. Я попытался открыть его, но люк не поддавался: то ли доски были слишком тяжелыми, то ли они просто разбухли от влаги и люк заклинило. Отступать я, однако, не собирался. Немного подумав, я развернулся к люку спиной, уперся ногами в верхнюю ступеньку лестницы и нажал. На этот раз раздался громкий скрип, и старое дерево немного поддалось. Я перевел дыхание и повторил свой прием. На этот раз люк распахнулся с легким хлопком, словно вылетающая из бутылки пробка, и на голову мне посыпались пыль и мусор, а по стенам разбежались напуганные мокрицы и тараканы.

Люк оказался толщиной дюймов шесть, а весил он, должно быть, не меньше восьмидесяти фунтов. Уступая моим усилиям, он откинулся на петлях и ударился о бетонную стену наверху. Сразу за ним обнаружился короткий вертикальный колодец длиной фута в три, в конце которого я увидел еще один дощатый люк. К счастью, он был намного тоньше и легче, и я без труда открыл его, просто нажав руками. Выбираясь в верхнее помещение, я почувствовал под руками ковер и с удивлением огляделся.

Я оказался абсолютно не готов увидеть то, что открылось моим глазам.

Когда, нашарив на стене электрический выключатель, я включил свет, оказалось, что я стою в банковском хранилище длиной двенадцать и шириной восемь футов. О том, что это было именно хранилище, я догадался практически мгновенно. Дядя почти ничего о нем не рассказывал, но, сопоставив многочисленные газетные статьи и городские слухи, а также некоторые архивные и другие материалы, которые мне удалось разыскать самостоятельно, я достаточно отчетливо представлял, где он отсиживался той непогожей ночью, которая навсегда изменила его жизнь и судьбу.

Вдоль боковых стен старого хранилища тянулись индивидуальные сейфы-ячейки, возле короткой торцевой стены стояли большие несгораемые шкафы. У дальней от меня стены, где располагалась входная дверь, стояли стол и один стул. Люк, из которого я только что выбрался, располагался почти в центре хранилища и был спрятан под небольшим ковром восточной работы. Ковер, несомненно, лежал здесь не для красоты: разглядеть под ним лаз было практически невозможно – особенно если учесть, что лампочка под потолком была совсем слабой. Удивительно, как за столько лет она не перегорела вовсе… Нет, на самом деле – ничего удивительного.