Ловец душ - [4]

Район, где жил Доминик, напоминал «Орхидеи», разве что отстал в упадке лет на десять и был ещё вполне чистым и ухоженным. Поэтому, когда на звонок в калитку никто не отозвался, Хэймо охватили дурные предчувствия. Впрочем, ненадолго — почти сразу к ним подошла соседка, подозрительно спросила «кто такие», а при виде вспыхнувших логотипом Центрального управления удостоверений немедленно вывалила на следователей кучу информации. Да, отца Доминика она хорошо знает. Нет, никаких знакомых к нему не заходило последнее время, особенно та скандальная особа, про которую спрашивают господа полицейские. Почему скандальная? А как можно назвать женщину, которая один раз святого отца до такого довела, что он орал, «настанет время и истинная церковь поглотит сектантов»? Обычно-то падре человек тихий, спокойный. Так вот, ту скандалистку она бы обязательно запомнила. Но не приезжала. А падре чувствует себя плохо, в последнее время то в больницу ездит, то врача на дом вызывает. Приятный молодой человек, из местной муниципальной клиники, он только вот сегодня заезжал проверить, а отца Доминика-то и дома не было, видимо, в церковь с утра пораньше отправился…

Из трясины словесного болота без устали тараторившей тётки мужчин спасли две её подруги, которые тоже поспешили пообщаться с незнакомцами. Они подтвердили, что самого Доминика действительно не видели два дня, не заезжал он и в больницу. Мол, точно знают, потому что недавно у него был дежурный терапевт. И прежде чем воспользоваться ключом «на вход» — такой у всех есть, кто полный пакет, а не только муниципальную страховку заказал, мало ли чего, вдруг ты без сознания помираешь — парень у соседей узнавал.

Отвязаться от тёток еле удалось. Впрочем, польза от говорливых соседей была: бдительные женщины подробно описали всех, проходивших за последние три дня по улице мимо дома священника, не хуже камер видеонаблюдения. И никого похожего на Тамазину не появлялось. Потому проверяли слова свидетелей Хэймо и Миллер исключительно в силу привычки да не одним поколением дознавателей выпестованной полушутливой мудрости: «Врёт как очевидец». Миллер запросил информацию из баз данных транспортной службы и больницы, а Хэймо начал считывать замок: у падре охранная система стояла посовершеннее, чем у Тамазины, потому, опознав код полицейского доступа, электронный сторож принялся рассказывать о визитах за последнюю неделю. Всё совпадало… за исключением того, что всего час назад Доминик закрыл дверь своим ключом и покинул дом!

Миллер кинулся выбивать окно первым, Хэймо чуть замешкался, вызывая на помощь ближайшие патрули. Ордер, полномочия которого после находки в сейфе ещё и расширили, позволял, наверное, войти без спросу даже в президентский дворец — потому уже через семь минут, распугивая прохожих, на синтасфальт перед домом спикировал первый жёлто-чёрный флаер, за ним почти сразу второй. Ничего не понимающие полицейские начали ставить оцепление, кто-то подошёл к разбитому окну, собираясь залезть в дом, когда на крыльцо вывалился сначала белый как мел Миллер, за ним, еле сдерживая порывы рвоты, Хэймо. В отделе тяжких преступлений оба работали не первый год, но вид заляпанной кровью комнаты, в которой Доминик разделывал и ел свою приятельницу, оказался чересчур даже для них. Сам падре сидел за столом с кухонным ножом в груди, а перед ним стояло блюдо, на котором расположилась прожаренная в духовом шкафу женская нога.

Первым пришёл в себя Миллер. И сразу начал командовать.

— Лейтенант, — подозвал он старшего из подоспевших полицейских. — Установите вокруг дома оцепление так, чтобы муха не проскочила. Вызовите подкрепление. Любопытных и журналистов, гнать, а когда не поймут — то в камеру. Хэймо, быстро, вызывай сюда этого Уайта и местного начальника у католиков, как его там? Епископа.

— Это ещё зачем?

— А ты посмотри направо. Соседка уже пытается высматривать, что случилось. И как пить дать вот таких же, кто бросится названивать, здесь через одного. Если газетчики пронюхают, — Миллер тряхнул головой в сторону дома, — то заголовки орать будут даже в «Бизнес-вестнике», а не только в жёлтых сетевых изданиях.

Вместе с архипеснословом и епископом следователи держали оборону до позднего вечера, отгоняя назойливых журналистов официальной версией: Тамазина случайно получила информацию от свидетеля преступления, в панике бросилась не в полицию, а к старому другу. Бандиты сначала отыскали свидетеля, потом нашли и убили всех в доме падре Доминика. Когда стемнело, пресса слегка присмирела, даже больше не пыталась пробиться сквозь установленную вокруг дома и дворика звуковую завесу. Потому дознаватели смогли наконец-то пообщаться с экспертами и выслушать предварительные выводы. Когда старший группы криминалистов закончил, Хэймо на несколько минут задумался, после чего сделал знак напарнику выйти за ним, еле сдерживаясь от распиравшей его идеи.

Едва оба оказались на улице в стороне от остальных, Хэймо торопливо начал рассказывать, словно боялся, что пришедшая в голову мысль куда-то исчезнет:

— Фредерик, я понял! Та штука, которая была у девчонки в гостинице. Она достаёт из глубины сокровенное желание и помогает его осуществить. Смотри. Этот Трибби. Работал в гостинице, где номера снимали в основном шлюхи с клиентами. Ненавидел «грешниц», но тронуть хоть пальцем боялся. А тут раз — девица без сознания, что-то острое и никакого страха. Когда понял, чего натворил, бросился к Тамазине. У тётушки другой бзик. Отказалась, целомудрие — но где-то в глубине желание-то никуда не делось. Здоровый организм требовал.