Ловец душ - [40]

Могу поспорить, что это именно так, подумал Карфакс, поглаживая в кармане диктофон.

Завтра он отнесет его в лабораторию агентства «Форчун и Торндайк», где голос этого мужчины сравнят с голосом Лиффлона. Они будут, разумеется, похожи, поскольку гортань и ротовая полость одна и та же. Но если мозг Лиффлона занят эмсом, то ритм речи и ее словарный состав должны отличаться. А что можно будет предпринять после того, как будут получены обнадеживающие результаты? Полиция не сможет арестовать Лиффлона на основе таких улик. В любом случае, окружной прокурор не решится возбудить дело против него. А если даже и попытается, то никакой судья не допустит, чтобы оно долго длилось...

Лиффлон, безусловно, не является единственным примером переселения душ. Нельзя ли отыскать других и провести аналогичную голосовую экспертизу? Если представить в руки полиции достаточное число подобных случаев, она обязана будет что-либо предпринять. Хотя... Кто поверит, что такое возможно?

Дело казалось безнадежным. Но Карфакс не намеревался отступать.

Что, если существует какой-то способ продемонстрировать, даже самым недоверчивым, что в человека может вселиться кто-то другой? Что, если захватчика можно будет изгнать и взять показания у первоначального владельца тела? Если научными методами можно переселить разум, то почему таким же образом нельзя избавиться от него?

Трудность заключалась в том, что Вестерн располагал монополией на единственное устройство, которое могло бы это сделать... если вообще могло.

– Ну что ж, мистер Чайлд, – сказал Лиффлон, ставя на стол пустую рюмку. – Уже поздно, и если вы считаете, что необходимо проверить все вокруг дома, то самое время это сделать. Когда выйдете, можете закрыть дверь и активировать сторожевую сигнализацию – она включается за драпировкой у входной двери. Если что-то найдете, поставьте меня в известность, не найдете ничего – не беспокойте. Я, наверное, уже усну к тому времени, пока вы закончите свою работу.

Карфакс поднялся.

– Это займет не больше десяти минут. Спокойной ночи.

Патриция встала и потянулась. Лиффлон посмотрел на нее с нескрываемым восхищением.

– Я тоже устала, – сказала миссис Бронски. – Если не возражаете, мистер Лиффлон, я возьму с собой рюмочку...

– А разве я когда-нибудь возражал?

– Нет, конечно же, нет, – быстро ответила она. – Но я всегда спрашиваю, не так ли?

Лиффлон что-то хмыкнул. Миссис Бронски налила себе огромный бокал крепкого виски, бросила в него кубик льда и, покачивая бедрами, выплыла из комнаты.

Карфакс вышел через входную дверь на крыльцо и спустился к подъездной дорожке. Все вокруг было ярко освещено, но он нащупал в кармане маленький фонарик для обследования темных закоулков, прошел по дорожке к воротам, повернул вдоль стены налево, обходя каждый куст и каждое дерево. Обход занял 15 минут, а не 10, как он обещал.

Гараж позади дома тоже надо было осмотреть. Карфакс посветил фонариком в окно, но ничего особого не увидел, кроме двух автомобилей («Загроса» и «Бенца»), нескольких верстаков и полок для инструментов. Наверное, это Йохана поставил сюда «Загрос». Теперь он, видимо, спит. По крайней мере, лежит в постели в квартирке под гаражом.

В принципе, осмотр был чисто формальным, поскольку Карфакс не рассчитывал на встречу с какими-либо ворами. Он просто хотел запечатлеть в уме окрестности дома на всякий случай – мало ли что ждет их в будущем.

Во двор проникнуть было совсем не трудно. Стена имела в высоту всего три метра, и можно было запросто, подпрыгнув, подтянуться на руках. Три слоя колючей проволоки сверху не спасали – по словам миссис Бронски, к проволоке сторожевая сигнализация подключена не была. Дом и гараж были оборудованы сигнализацией, но взломщики, проникшие в дом три года назад, сумели ее обойти, а новую сигнализацию Лиффлон не удосужился установить. В монотонную жизнь робкого человека эта кража внесла какое-то оживление, и в течение многих недель после этого он поднимался среди ночи и бродил по дому с револьвером в руке, надеясь, по-видимому, что сможет застрелить грабителя и дать таким образом выход подавляемому желанию совершить какое-нибудь насилие. Это, однако, было выводом Карфакса, а не миссис Бронски. Он предположил, что полная подчиненность Лиффлона матери, возможно, стала причиной неосознанной (а, может быть, и сознательной) обиды или ненависти. Он был слишком угнетен, чтобы выразить словами свою враждебность, но должен был возненавидеть свою мать и, скорее всего, хотел выместить это на ком-либо, чья смерть не повлекла бы ответственности перед законом.

Это было только гипотезой, но она казалась весьма правдоподобной. Во всяком случае, в ней заключалось единственное объяснение поведения Лиффлона. У миссис Уэбстер на сей счет гипотезы не было. Она просто считала его странным человеком, «хорошим, но странным».

Карфакс вернулся в дом, запер дверь, включил сигнализацию и поднялся в отведенную им комнату. По ней взад и вперед металась разъяренная Патриция.

– Что стряслось?

– Этот мерзавец предложил мне лечь к нему в постель!

Он секунду помолчал, затем спокойно спросил: