Ловец человеков - [2]
Черт, шрифт готический, я его и в печатном-то виде не люблю, а тут еще почерк у писарчука… Не сказать чтобы некрасивый, да уж больно витиеватый. Разбирать эти каракули придется долго.
Печать на приговоре стоит фрейграфа города Мали́на. Маскируются под фрейгерихт, конспираторы.
– И что это за filykina gramota? – спрашиваю его, потрясая документом.
– Приговор о лишении жизни партача Уве Штриттматера за колдовство.
– Угу… – только и нашел я что из себя выдавить.
А что тут еще скажешь? Коротко и ясно. В первом приближении. А вот если разбираться, то слово «колдовство» может означать все что угодно.
– В чем это колдовство состояло?
– Он постоянно бормотал непонятные добрым христианам заклинания, когда составлял шихту для плавки. И потом – его колокола звонили лучше, чем у других. Таким образом, он с дьявольского попущения отбирал законный заработок у честных городских мастеров.
Смотрю в его глаза и вижу, что этот чувак искренне верит во все, что говорит.
– Ты сам это видел?
– Нет. Но за обвинителя поклялись десять человек, в том, что он говорит правду.
– Знаешь, кто обвинитель?
– Нет, я – Ганс Эйхе, наемный палач Фемгерихта. Я не вникаю в суть дела. Для меня существует только приговор. Письменный. Я всегда действую строго по праву.
– Ты знал лично Уве Штриттматера?
– Нет.
– Кто его опознавал?
– Шеффен из цеха литейщиков. Ваши люди его уже убили.
– Понимаешь ли ты, что этот приговор города Мали́на, – я кинул на стол пергамент, – здесь, в Бретани, недействителен. И кто тут виноват, а кто нет, решают дюк и епископ? А кто колдун, решает святая инквизиция матери нашей апостольской католической церкви, а не ваш фрейграф, который тут никто и зовут его никак.
– Это не имеет значения, – прохрипел допрашиваемый, – приговор должен быть исполнен хоть на краю земли.
Ага… вот и забавная формулировка, дающая им полное право не преследовать приговоренного за морем.
– Ну так знай: на этой земле вы не палачи, а простые убийцы. И поступят с вами соответственно вашему преступлению.
– Я готов, – твердо сказал пленный. – Я готов в любое время предстать перед Господом и дать ему ответ в каждом своем поступке. Надеюсь, перед смертью мне дадут исповедаться и собороваться?
Крепкий орешек, уважаю. Хоть он и служит организации, из которой выросли все изуверские течения в Германии, в том числе и мистический национал-социализм.
– Оденьте и отведите его обратно. И закуйте в колодки. Он не раскаялся в своем преступлении, – сказал я стрелкам. – И ведите второго.
Молчащий все это время дон Саншо только спросил меня, когда Эйхе стали одевать:
– Ну и что это было?
– Фема, – ответил я. – На столе – ее приговор мастеру Уве. А эти – ее палачи. Помнишь разговор на барке в первый вечер?
– Так почему ты его тогда не стал пытать? – Дон Саншо был в некотором недоумении.
– Незачем. Он и так все, что знал, мне сказал. Давай послушаем второго.
Ну и денек выдался мне на события и происшествия. Богатый. И чую, это еще не конец.
Стрелки приволокли второго адепта тайной террористической организации Средневековья. Ассасины христианские, блин. Этот дойч выглядел лучше, был менее покоцанным. По крайней мере, зубы у него были целыми, и на ногах он стоял сам.
Его быстренько раздели и привязали к импровизированной дыбе.
Мэтр Дюран внес широкую короткую доску и, положив ее поперек ванной, ушел. Впрочем, отсутствовал недолго и вернулся с глубокой медной сковородкой на длинной деревянной ручке. В сковородке переливались огоньками свежие угли. Установив импровизированную жаровню на доску, он рядом положил парочку железных спиц – все железо, на которое ему жаба расход подписала. И встал там же. Все же его любопытство пересилило страх. Развлечений в городе мало. Из последних – только пожар в порту.
– Мэтр, ты свободен, – сказал ему дон Саншо.
Уходил хозяин постоялого двора из своей ванной комнаты неохотно. Но нам лишние свидетели не нужны. И Саншо поставил часового у двери со стороны коридора. Чтоб не только не подглядывали, но даже не подслушивали.
– Имя? – приступил я к допросу сразу на хохдойче.
– Иоганн Грау, – вскинув голову, гордо назвался дойч.
Клоун, ей-богу, он бы еще «Орленка» запел. Но, несмотря на гордый вид, отвечает пока охотно.
– Сословие?
– Третье. Бюргер из Мали́на.
– Род занятий?
– Мастер цеха плотников.
– Как здесь оказался?
– Я шеффен. Выполнял приказ суда.
– Шеффенов много: я спрашиваю, почему именно ты здесь оказался? – Если честно, то они меня уже начинают раздражать.
– Мой жребий был.
Ага… голубчик, врать начал. Шеффены – палачи, как я помню из собственных исторических штудий, всегда были добровольцами. А вот что врет – это хорошо. Значит, жить хочет. В его случае никакая правда самой Феме повредить никак не сможет. Первая в мире сетевая структура. Головы растут, как у гидры, сколько их ни сноси.
Махнул рукой. И два стрелка синхронно стали бить его плетьми по ребрам.
Вой раздался просто волчий.
Впрочем, били его недолго. Так, по парочке плетей от каждого.
– Повторяю вопрос, – я встал, скинув с плеч мантию – жар от углей сильный пошел, а потеть мне не хотелось, – почему ты оказался здесь?
– Я выполнял приказ, – почти выплюнул Иоганн слова.
Бывает и так… Нагнулся, чтобы гриб срезать, разогнулся, и все… ты уже совсем в другом месте. И не в Подмосковье, а вообще в каких-то неведомых горах. Не судьба, а просто анекдот: спустился с гор за солью, а тебя в армию забрали. На чужую войну в чужом мире, где нет двигателей внутреннего сгорания и даже дирижабли летают на паровых машинах. В этих условиях и приходится выживать студенту Тимирязевской сельхозакадемии Савве Кобчику. По местным меркам неграмотному, необученному солдату со странными идеями.
Если по воле рока ты оказался в чужом мире, будь осторожен, ибо разницу менталитетов никто не отменял. Другой мир — это даже хуже, чем эмиграция. Но что не убивает тебя, то делает сильнее. Послезнание развития техники становится не только благом, но и проклятием, привлекая внимание сильных мира того. И еще на ногах веригами повисла любимая жена с грудным ребенком. А вокруг война, которую историки потом назовут мировой. Поняв, что прогресс возможен только на основе реально существующих технологий и имеющейся квалификации туземных специалистов, Савва Кобчик не только патентует вещи «из будущего», но и окружает себя энтузиастами, которых достаточно «опылять» проверенными временем идеями и уводить от тупиковых решений — остальное они сделают сами.
Я не помню что произошло.Возможно будет трудно,возможно просто сложно,но я знаю себя.
Нежданная встреча в осеннем лесу перевернула всю жизни пенсионера. Получив способность ходить по реке времени, Дмитрий Крутояров даже не предполагал что к бонусам омоложения и долголетия, новой счастливой семье, он получит ежедневную напряженную работу снабженца в заповеднике ««Неандерталь»» за 40 тысяч лет до Рождества Христова. И таскать ему всё придётся из разных времён с приключениями.
Наш мир, как оказалось, не одинок. Другой мир был случайно открыт во время научного эксперимента, но его существование не разглашается учеными и их спонсорами, которые создали тайную организацию – орден. Своей главной целью орден декларирует заселение нового мира и незаметно для окружающих отправляет туда людей, которые здесь, на Старой Земле, посчитали себя лишними. Главный герой, неплохо устроенный в нашей жизни, лишним себя не считает, но однажды по ошибке попадает в этот новый мир с автобусом и тринадцатью юными красавицами из эскорта.
Я, Савва Кобчик, студент Тимирязевской академии, когда я попал в этот мир, то мне просто надо было выжить. И я отдался на волю течения жизни. А та потащила меня по течению вверх. В сферы, в которые я никогда не стремился и которые для меня зачастую непонятны. «Это надо всосать с молоком матери», — говорил мне генерал-адъютант ольмюцкого короля, и он оказался прав. Я постоянно попадаю в неприятные ситуации именно потому, что я даже не столько не знаю местных реалий, сколько их не чую. И не только пресловутое придворное общество, но и горские обычаи того народа, к которому я тут официально принадлежу.
«Высокий замок» позади, а Валера Тямичев всё еще в другом мире. И как отсюда выбраться, он не знает. К тому же его спутник, Алонзо Чизман, явно что-то скрывает. И делиться ничем не собирается. А впереди таинственный лес, полный неприветливых эльфов. Остается только догадываться, что ещё ждёт этого обычного парня из Красноярска. Но самое главное для него: сможет ли он сохранить свою человечность или же станет кем-то другим. Или чем-то другим…
Фанфик на вселенную аниме «Overlord». Главный герой – попаданец в тело Момонги. Основная идея заключается в том, чтобы раскрыть ряд моментов, что были упущены в изначальной истории, а заодно показать что-то вроде «Оверлорда здорового человека», ибо японцы – народ всё-таки очень своеобразный, мы бы даже сказали «с дебильцой». Оттого и герои у них соответствующие. Тем не менее в центре сюжета нет задачи кого-то нагнуть или победить, с этим и в каноне справлялись. Тут у героя проблемы будут намного сложнее, такие, где думать надо.
Что значит быть героем? Достаточно для этого быть героем своей собственной жизни, или нужно, чтобы тебя признали таковым другие? Простой парень много размышлял об этом, и, погибнув, надеялся переродиться героем. Вот только, по злой случайности, выбор ему оставили небольшой…
Призвав своё воображение и использовав в качестве звукового сопровождения музыку «Химических братьев», вы, дорогой читатель, окажетесь под палящим солнцем в древнем городе Чичен-Ица, ощутите холод от соприкосновения с реалиями концентрационного лагеря Аушвиц-Биркенау, услышите игру на кифаре и голос Нерона над полыхающим Римом, а Эрмитаж проведёт такую экскурсию, которой ещё ни у кого не было.
Повесть "Под багряной сенью заката", рассказы "Лавандовый запах рук", "Мальчик и девочка", "В уныния пеленах" и "Последний поход" – теперь под одной обложкой!
Раз в триста лет на Земле рождается девушка, которую в Дракардии называют Ирана. Если оборотень съест ее плоть – станет сильнее. Если наделенный магией выпьет ее кровь – обретет вечную жизнь. А если Ирану в жены возьмет дракон, то на свет появится легендарный Орникс, наделенный могущественной силой, который проживет больше трех веков. Оборотни и колдуны могут разделить жертву между всеми членами своих кланов, но вот дракону она может достаться только одному. Ведь цена рождения Орникса – жизнь девушки. Раз в три столетия в Дракардии разгорается настоящая война за право убить Ирану.
Наш современник, военный хирург, инвалид, волей судьбы попадает в свое мальчишеское тело ровно на пятьдесят лет назад. И он вынужден, чтобы не оказаться в психиатрической больнице, продолжать жизнь обычного пятнадцатилетнего мальчишки в 1964 году. Неравнодушный к тому, что станет с его страной, он принимает решение сделать все, что в его силах, чтобы история Советского Союза пошла по другому пути. Он понимает, что для этого он должен стать человеком, влияющим на принятие решений. И он сможет им стать.
Завершив свой жизненный путь в веке двадцать первом, пройдя сквозь боль, смерть и перерождение, наш современник обрел в новой жизни то, что желал больше всего. К чему стремился душой, о чем страдал сердцем, тянулся и тосковал… И пусть за окном ныне грозный и жестокий шестнадцатый век, где Русь только-только выкарабкалась из ямы долгой феодальной раздробленности и мир вокруг полон тревог и лишений. Пусть! Зато теперь у него есть настоящая семья, где его любят. А еще заботливый отец начал допускать своего наследника к семейному делу – тому самому, которым их род занимается вот уже почти шесть сотен лет.
Мало закатить камень на вершину горы. Нужно еще постараться, чтобы твой труд не пропал даром! Наш современник, волей случая сменивший век двадцать первый на девятнадцатый и ставший молодым, родовитым и… практически нищим князем, вдобавок последним в своем роду, окончательно принял новое имя и жизнь. Начав все с чистого листа, всего за семь лет достиг вершин общества, признания и успеха. Удача сопутствует князю Агреневу, но будет ли так всегда?.. Покатится ли его «камешек» легко по склону, побуждая к движению сначала камешки поменьше, а затем и большие валуны, и превратится ли его бег в неудержимую лавину? Или он остановится перед непреодолимым препятствием и станет еще одним памятником тщетности сует?
Московская Русь шестнадцатого века… Смутное и тяжелое время. С юга рубежи молодой державы постоянно пробовало на прочность Крымское ханство, с запада – королевство Шведское и Великое княжество Литовское, по стране время от времени прокатывались эпидемии и неурожаи, да и иных невзгод хватало. Кровь людская лилась что водица!.. Однако нашему современнику по имени Виктор, волей случая оказавшемуся в прошлом, можно сказать, крупно повезло, потому как в новой жизни семья ему досталась хорошая. Большая, крепкая, дружная! Семья великого государя, царя и великого князя всея Руси Иоанна Васильевича, за живость характера и исключительное миролюбие прозванного Грозным…