Ловчий в волчьей шкуре - [37]

Я не скажу, что в то время, которое здесь и сейчас называют Эпохой Возрождения, замки благоухали, словно персидские розы, вовсе нет. Но, должно быть, новая порция вони переполнила чашу терпения. Смрадный запах лился отовсюду, так что в каменной твердыне от него, казалось, нет спасения. Все, кто только мог, потянулись во двор или на боевые галереи, чтобы всласть надышаться ночной прохладой, пусть даже и смешанной с ароматом конюшни. Очень скоро во дворе оказались почти все, кто жил под крышей Монсени. Хотя…

– Я чего-то не понимаю в местных феодальных раскладах! – возмутилась Алина. – Почему это вдруг я не вижу здесь ни господина, ни госпожи?!

– Его сиятельство изволил ускакать в ночь, – почтительно глядя на негодующую гуральскую принцессу, отрапортовал конюх. – Я сам седлал ему Абеляра.

– А графиня? Она что же, уехала с ним? Нас покинули в этой вонючей дыре? – невыспавшаяся, а потому особо буйная Алина сейчас, как никогда, вошла в роль престолонаследницы, готовой повелевать, карать и вообще использовать бразды правления по прямому назначению.

– Она в своих покоях, – пискнула одна из служанок, предчувствуя неминуемое приближение грозы. – Ей дурно.

– Та-ак! – Алина подбоченилась, и ей стало абсолютно все равно, кто и как оценит потом ее действия. – Хозяйке, стало быть, дурно, а вы тут прохлаждаетесь?! А ну, построились по росту!

Как потом утверждала сама Алина, ей, как лейтенанту, то есть, все-таки, офицеру, хотелось вспомнить что-нибудь из военных команд, но в голову почему-то, как назло, лезло только заклинание школьного физрука: «По росту построились! Сафина, еще раз придешь на мой урок в топике – выгоню из зала!» Естественно, этого она говорить не стала, во всяком случае во дворе замка, но и без того и слуги, и стража охотно повиновались слову высокородной госпожи.

– Так! – вновь скомандовала она, указывая на стражников и пажей, – вы берите ведра, ковши, кастрюли, наполняйте в колодце водой и обливайте котов! Не останавливайтесь, лейте, пока не заткнутся. Ты и ты, – она ткнула пальцем в служанок госпожи Сильвии, а затем, подумав, указала на пару крепких лакеев, – и вы двое – пойдете спасать графиню. Возьмите платки, смочите в воде, сверните несколько раз и прикройте ими носы. – Она, наконец, вспомнила подходящую команду: – За мной!

Небольшой отряд, возглавляемый гуральской принцессой, бесстрашно ринулся вверх по лестнице в зловонное чрево резко помрачневшей башни.

Как и говорила камеристка, графиня недужила. Она отрешенно сидела на своем ложе под балдахином со свисающими золотыми кистями, и слезы лились из ее глаз. Госпожа Сильвия не спала, но и бодрствованием назвать это было трудно. Молодая, красивая женщина казалась безвольной, точно ватная кукла. Ярко-синие глаза ее смотрели вдаль, словно видели там нечто, недоступное другим.

– А ну-ка быстренько! – командовала Алина, – облачите госпожу во что-нибудь пристойное. А вы, – она метнула властный хозяйский взгляд на жавшихся в дверях мужчин, – пока ждите за порогом.

Те повиновались, хоть и мучительно зажимая носы мокрыми тряпками, но беспрекословно, даже и не думая интересоваться, на каком основании распоряжается здесь эта чужестранка. Что греха таить, люди терпеть не могут принимать решения и всегда рады, когда находится тот, кто это сделает за них. А уж что касается такой людской породы, как слуги, на них звонкий титул действует не хуже чародейского заклинания.

Ну, да я отвлекся. Алина командовала, проворные камеристки заученно одевали безучастную госпожу, когда в происходящее вмешалась еще одна участница – любимая кошка графини, Беллуча. Она мучительно подняла голову с расшитой шелками подушки на ее уютном инкрустированном табурете красного дерева и произнесла невразумительное «мя». От любимицы крепко пахло валерьянкой, точь-в-точь от бухгалтерши нашей Базы в часы, когда слишком большая группа оперативников подает заявку на командировочные в местной звонкой валюте.

Кошка вновь уронила голову, затем, победив себя в неравной борьбе, открыла глаз, сфокусировалась на Алине и начала, превозмогая боковую качку, сползать с подушки.

– Ой, прелесть какая! – тут же защебетала Алина, бросаясь на помощь родственной душе. – Сейчас, кисеныш, не бойся! Сейчас я тебя спасу.

Кошка еще раз, но уже благодарно пискнула «мя» и прекратила свои трепыхания. Но в тот самый момент, когда исполненная милосердия гуральская принцесса с нежностью, достойной лучшего применения, ухватила подвыпившее животное, Беллуча всеми четырьмя лапами вцепилась в подушку и заорала так, будто ее спасительница, как минимум, хотела оставить ее без хвоста.

Каюсь, грешен, столкнувшись с подобным нелепым поведением, я бы запросто, без лишних слов, огрел спасаемую между ушей и поволок на свежий воздух. Но Алина, как утверждает лохматый профессор, в прежней жизни была кошкой и потому, видимо, улавливает разницу между «мя», «мяу», «ммяу» и глубокомысленным «мнэу». Во всяком случае, кошкин истеричный вопль она истолковала правильно.

– Конечно-конечно, моя кисунечка, – согласно запричитала она, – не беспокойся, моя лапочка, я возьму твою подушечку, можешь не беспокоиться. – Она ухватила мягкую Беллучину лежанку покрепче, чтобы не выронить. Лебяжий пух легко смялся, и пальцы ее высочества наткнулись на что-то плотное.