Лоуренс Аравийский - [45]

«Я решил, что не проведу больше ни одной лишней ночи со вшами. Я хотел принять ванну и жаждал выпить чегонибудь со льдом, переменить одежду, которая прилипала к моим грязным ранам, натертым седлом, поесть чего-нибудь более удобоваримого, нежели незрелые финики и верблюжьи жилы. Я снова соединился с отделом водного транспорта и пустил в ход все свое красноречие. Поскольку это не произвело никакого эффекта, мой разговор сделался более оживленным. Тогда еще раз повесили трубку. Я уже стал выходить из себя, как вдруг услышал с центральной станции чей-то голос с хорошо знакомым мне северным акцентом: „Сэр, говорить с этими… бесцельно…“».

В результате, по инициативе дежурного телефониста Лоуренс был соединен с майором Литтльтоном из управления перевозок. Последний тотчас же пообещал прислать за ним свой катер, попросив, однако, Лоуренса не рассказывать о том, что он нарушил существующие правила. Через полчаса пришел катер и доставил Лоуренса на другую сторону Суэцкого канала, где, преодолев проявлявшуюся к нему подозрительность обслуживающего персонала в отеле «Синай», он выпил шесть бокалов прохладительных напитков, взял горячую ванну, хорошо пообедал и лег спать.

На следующий день с билетом и пропуском в кармане он сел в поезд, отправлявшийся в Каир. По пути ему снова пришлось встретиться с казенным отношением, но на сей раз он достаточно отдохнул, чтобы позволить себе поиздеваться. Военный контроль в дороге с большой подозрительностью поглядывал на этого англичанина в белых шелковых одеяниях с голыми ногами. Вместо того чтобы показать свой пропуск, он кратко заявил: «Я шериф Мекки — из штаба». «Какой армии, сэр?» — «Мекка». — «Никогда не слышал о ней и не знаю ее формы». Тогда Лоуренс добавил: «Разве вы не узнаете черногорского драгуна?»

Поскольку войскам союзников било разрешено ездить по железной дороге без пропусков, военному контролю пришлось послать телеграмму по линии с вызовом специального человека из контрразведки. Когда тот, обливаясь потом, явился в поезд, Лоуренс предъявил ему свой пропуск. Конечно, неудачный поимщик шпиона так и не оценил всей шутки.

Как раз в это время поезд подходил к Измаилие, и здесь на платформе Лоуренс увидел адмирала Вэмисса, разговаривавшего с каким-то неизвестным генералом. Лоуренс воспользовался этим, чтобы переговорить с начальником штаба Вэмисса — капитаном Барместером. В первое мгновенье Барместер не узнал Лоуренса — настолько тот загорел и настолько длительное утомление изменило его наружность, но как только он понял, что перед ним стоит Лоуренс, всевозможные формальные преграды, на которые тот натыкался в Суэце, тотчас же исчезли. Обрадованный неожиданным для него известием о взятии Акабы, Барместер немедленно приказал приступить к погрузке продовольствия, какое только можно было достать в Суэце, и направить его в Акаба.

От Барместера Лоуренс узнал, что неизвестный генерал, беседовавший на платформе с Вэмиссом, и есть Алленби, присланный для замены Мюррея после вторичной неудачи британских войск, что для Лоуренса также оказалось новостью. Он подумал: «Неужели и этот полный, багровый человек окажется таким же, как и все генералы, и опять придется затратить не меньше полгода на его обучение?»

Лоуренсу не пришлось долго ждать случая ознакомиться со взглядами Алленби. По прибытии в Каир он сделал доклад Клейтону и договорился с ним о том, что в самое же ближайшее время в Акаба будет послано 16000 фунтов золотом для выкупа Назиром тех «векселей», которые выпустил Лоуренс. Это были долговые расписки, написанные карандашом на военных телеграфных бланках, в которых давалось обязательство уплатить в Акаба предъявителю сего «столько-то». Это была замечательная система, однако, поскольку до этого никто не осмеливался выпускать векселя в Аравии и для того, чтобы в дальнейшем преодолеть имевшиеся у арабов в этом отношении предубеждения, являлось весьма важным произвести выкуп их как можно скорее. Прежде чем Лоуренс получил заказанное им новое обмундирование, он был вызван к Алленби.

«В своем докладе Алленби я подчеркнул стратегическое значение восточных племен Сирии и необходимость их соответствующего использования как угрозы сообщению Иерусалима с другими пунктами. Это вполне совпадало с его честолюбивыми намерениями, и он захотел определить мою ценность».

В течение почти трех лет пребывания во Франции Алленби был объектом суровой критики. Его всем известное прозвище «бык» хорошо подходило и к действиям Алленби против неприятеля и его отношению к подчиненным. Как кавалериста до мозга костей, позиционная война удручала его до последней степени и заставляла несколько раз предпринимать атаки, которые не оправдывались ни обстановкой, ни знанием действительного положения вещей. В других случаях, когда он проявлял намерения воспользоваться возможностями внезапного нападения на противника, артиллеристы расстраивали его планы, доказывая необходимость проведения предварительной артиллерийской подготовки, и он, не будучи в состоянии противопоставить чтолибо их техническим доводам, сдавался. Его утомляла также подчиненность Хейгу, человеку такой же решимости, как и он сам, но с более ортодоксальным методом мышления, которого Алленби превзошел как начальник колонны в Южной Африке, но который опередил его в продвижении по службе. Существовавшие между ними натянутые отношения основывались не только на различии в характерах. Алленби по своей натуре был человеком, который мог с большим успехом проводить в жизнь свои собственные планы, чем планы кого-либо другого. В этом отношении у него было большое сходство с Лоуренсом. Во всем остальном они были совершенно различны.