Лоуни - [58]

— Ты думаешь, я еще сюда приду? Да никогда! Моей ноги здесь больше не будет, так что на самом деле мне плевать, что ты скажешь.

Пол был несколько озадачен, но сделал вид, что ему все до смерти надоело.

— На колокольне, — сказал он и, набычившись, посмотрел на Генри. — Остынь, Маккаллоу. Это всего лишь усрачная шутка.

Генри отпустил руль. Пол медленно тронулся с места и, взглянув на Генри, ухмыльнулся. Мы смотрели, как он уезжает, затем Генри сел на ступеньки ризницы.

— Брось ты, — сказал я. — Я скажу отцу Уилфриду.

— Скажешь? — спросил Генри.

— Да.

— Спасибо.

Я внимательно посмотрел на Генри:

— Что сделает твоя мать, когда ты скажешь ей, что хочешь все бросить?

— Велит мне вернуться, — вздохнул он.

— Ты не можешь ей объяснить, каков на самом деле отец Уилфрид?

— Нет. Она мне не поверит. Как же, ведь солнце восходит у него из задницы. Поможешь мне снять куртку?

— Ладно.

Мы обошли вокруг ствола в поисках палки, достаточно длинной, чтобы дотянуться до куртки. В конце концов с некоторыми усилиями я подсадил Генри, и он сумел дотянуться пальцами до свисавшего рукава.

Помнится, это была дорогая на вид кожаная куртка с широкими отворотами и поясом с круглой пряжкой. Генри вывернул куртку наизнанку, осматривая ее на предмет повреждений, потом поплевал на ладонь и счистил кончиками пальцев прилипший мох.

— Ты веришь в Ад? — спросил он.

— Так же, как и в Деда Мороза, — засмеялся я.

— Я серьезно. Что, если Ад действительно существует?

— Он не существует.

— Да-a, а вдруг?

— Это просто идея. И больше ничего.

— Но откуда взялась эта идея?

— Из чьего-то воображения.

— Невозможно вообразить что-то подобное. Никто не способен изобрести Ад. Это как изобрести воздух. Он всегда был.

— Слушай, не переживай по поводу отца Уилфрида. Я что-нибудь придумаю.

Генри слабо улыбнулся, надел куртку, застегнул пояс и пошел вывести свой велосипед из колючего кустарника, куда Пол, разумеется, закинул его.

— Спасибо тебе, Смит, — сказал он.

Мальчишка поставил одну ногу на педаль, оттолкнулся и, как только велосипед тронулся, перекинул другую ногу через седло и выехал за ворота. Переднее колесо у него вихлялось. Велосипед был слишком велик для него. Или он сам был слишком велик для этого велосипеда. Или одно, или другое.

Я немного помедлил, раздумывая, не пойти ли мне тоже домой. Пусть вся эта история рассосется сама собой. Но насколько я знал отца Уилфрида, он не оставит это просто так, и в любом случае мне было жаль Генри. Если его мамаша заставит его силком вернуться, в чем он был уверен, будет несправедливо, если ему придется выносить ярость отца Уилфрида, когда он не сделал ничего дурного.

Все это звучит очень благородно, но на самом деле я просто не хотел, чтобы Пол восторжествовал, оттого что ему удалось сделать из Генри мальчика для битья.

Я поднялся по ступенькам в ризницу. Отец Уилфрид в кабинете продолжал переворачивать все вверх дном в поисках дневника.

— Да? Что такое, Смит?

— Я знаю, где ваш дневник, преподобный отец.

— А, Маккаллоу сознался, что украл его, да?

— Нет, преподобный отец. Генри не брал его.

— Тогда кто же? Пиви?

— Нет, преподобный отец.

— Ты?

— Конечно нет, преподобный отец.

— Конечно же не мисс Банс, — сказал он.

— Это не мисс Банс.

— Она последние несколько недель все делает второпях. Говорит о том, что покидает Сент-Джуд. Переезжает.

— Преподобный отец, это не она.

Отец Уилфрид остановился и сел в деревянное кресло. На столе у него лежала одна из его старинных шпаг.

— Что бы я ни делал, все идет прахом, — сокрушался он, взяв в руки шпагу и осматривая лезвие. — Почему Маккаллоу не может измениться?

— Не знаю, преподобный отец, — вздохнул я.

— Я наказываю его, а он все равно грешит. Когда он поймет, что я стараюсь спасти его?

— Не знаю, преподобный отец.

— Я страшусь за его душу, как за свою собственную.

— Да, преподобный отец. Я знаю, что вы страшитесь за него.

Священник переключился на изображение Иисуса над умывальником:

— Когда он осознает, что я даю ему уроки из любви к нему? Потому что я люблю его. Если я могу кого-то спасти, пусть это будет он.

— Преподобный отец, ваш дневник.

— Да, что с ним?

— Я говорил вам, что я знаю, где он.

— Кто взял его? Маккаллоу?

— Нет, преподобный отец.

— Где же он тогда?

— На колокольне.

— На колокольне? Как он туда попал?

— Не знаю, преподобный отец. Может быть, вы забыли его там по ошибке.

— Да, возможно. Я не помню…

— Хотите, я принесу его вам, преподобный отец?

Отец Уилфрид очнулся и посмотрел на меня:

— Не знаю, что бы я делал, если бы потерял дневник, Смит. В нем все, понимаешь? Все. Именно с его помощью я сохраняю контроль над своими мыслями. Благодаря дневнику я понимаю, откуда взялась та или иная мысль. Я могу проследить ее источник. Могу определить место, откуда все пошло не так. Это карта. Понимаешь?

— С чем все пошло не так, преподобный отец?

— С Маккаллоу.

— Принести вам дневник, преподобный отец?

— Нет, нет. — Отец Уилфрид раздраженно махнул рукой. — Я сам пойду на колокольню.

Он вышел. Я последовал за ним и долго смотрел, как он идет вдоль прохода и разговаривает сам с собой. Не знаю, отдавал ли он себе отчет в том, что по-прежнему держит в руке шпагу.