Лоулань - [58]

Чжунхан Юэ пригласил посланника в свой шатер:

— Как видите, в этой стране мою жизнь ничто не стесняет, — начал он. — Когда меня посылали сюда, я и представить не мог, что меня здесь так высоко оценят. Если новый шаньюй этой страны решит, что мне для пользы Сюнну нужно будет вернуться в Хань, то я с удовольствием вновь ступлю на ханьскую землю. Однако пока он не принял такого решения, я остаюсь здесь и буду служить новому шаньюю.

— А разве вы не вспоминаете с любовью столичный город Чанъань? — поинтересовался посланник. — Там ведь у вас много знакомых… А помните сладкий воздух столицы, ее вкусную воду?

— Конечно, мне хочется увидеть Чанъань, — отвечал Чжунхан Юэ, — хочется испить столичной воды, подышать столичным воздухом. Хочется встретиться со старыми знакомыми, поговорить с ними. Да, я горю желанием перед смертью еще хотя бы раз взглянуть на столичный город Чанъань — горю сильнее, чем это может себе представить даже Его величество император Вэнь-ди. Но без приказа шаньюя я в Хань не вернусь. Теперь здесь, среди песков, мой дом, в этой земле будут тлеть мои кости…

В словах Чжунхан Юэ не было неприязни к Вэнь-ди, не было в них и самолюбования или бахвальства. Он действительно очень хотел ступить на землю Чанъаня. Но до тех пор, пока он оставался в Сюнну, был только один способ осуществить это желание: окружить Чанъань огромным сюннуским войском и заставить ханьскую столицу сдаться.

И это были не пустые мечтания. Во время большой кампании 166 г. до н. э., спланированной Чжунхан Юэ, войска сюнну уже угрожали столичному городу Чанъ-ани. Если бы тогда им удалось продвинуться еще на шаг вперед, то Лаошан-шаньюй осуществил бы свою мечту. Сегодня ключ к этой мечте был в руках Цзюньчэнь-шаньюя.

На следующий год, после того как Цзюньчэнь занял престол, Чжунхан Юэ предложил шаньюю расторгнуть договор о мире и родстве с Хань и напасть на ханьские земли.

Твердо веря в то, что сюнну будут придерживаться условий договора, ханьцы держали на границе только небольшие силы. Между тем сами пограничные области находились достаточно далеко от столицы, и чтобы добраться туда из столичного города, большому ханьскому войску требовалось, по крайней мере, несколько месяцев…

Чжунхан Юэ полагал, что даже если на этот раз войскам сюнну и не удастся вплотную подойти к Чанъани, то они все равно смогут окружить и занять обширные территории за Великой стеной.

Однако только что воцарившийся правитель сюн-ну не пожелал следовать подобным советам и не решился расторгнуть существующий договор с Хань, так что Чжунхан Юэ еще не раз пожалел о том, что Лаошан-шаньюя уже не было в живых…

Правда, в конце концов Цзюньчэнь-шаньюй согласился двинуть войска на северные границы Хань, но ограничил их численность тридцатью тысячами человек.

Решение, принятое шаньюем, далеко не удовлетворило Чжунхан Юэ, он неохотно с ним согласился и дал приказ выступать. Тридцатитысячное войско сюнну успешно заняло Шанцзюнь и Юньчжун. Отряды конников сюнну легко, словно по безлюдным степям, двигалось через ханьские земли, захватывая богатую добычу. Как и предполагал Чжунхан Юэ, сигнальные огни, сообщавшие о вторжении сюнну, добежали от ханьских пограничных областей до Ганьцюа-ня и Чанъаня только через несколько месяцев. Узнав о вторжении, ханьцы снова выдвинули свои войска для охраны границы в три опорных пункта. Кроме того, три группировки, готовые противостоять сюнну, были размещены в Силю, к западу от Чанъани, в Цзимэне, к северу от реки Вэйшуй, а также в Башане.

Кампания подошла к концу, когда Чжунхан Юэ убедил шаньюя в бесполезности дальнейших маневров: до тех пор, пока ханьцы держали в приграничных областях большую армию, для сюнну не было никакого резона расходовать силы своих солдат.

С горящими глазами, своим обычным хриплым голосом, который в последние два-три года превратился в невнятную скороговорку, Чжунхан Юэ докладывал Цзюньчэнь-шаньюю:

— Думаю, в ближайшие несколько лет нам еще раз представится случай двинуть против Хань большое войско. Настанет время, когда кто-нибудь из удельных князей — скажем, ваны У, Чу или Чжао — поднимет знамя восстания и выступит против Хань. Вот тогда-то шаньюй и должен бросить на ханьские земли все войска Сюнну!

В 156 г. до н. э. скончался император Вэнь-ди. Чжунхан Юэ несколько раз подносил ухо к самым губам слуги, принесшего эту весть. Сколько лет было сейчас евнуху? Этого по-прежнему никто не знал, но, во всяком случае, он был уже глубоким, дряхлым стариком — плохо видел и почти не слышал.

Несколько раз переспросив слугу о смерти Вэнь-ди, Чжунхан Юэ, наконец, кивнул в знак того, что он все уяснил. Его и без того изрезанное глубокими морщинами лицо к старости покрылось такими чудовищными бороздами, что на евнуха было страшно смотреть, и потому, какие чувства испытал при этом известии Чжунхан Юэ так и осталось непонятным…

Теперь Чжунхан Юэ видел шаньюя крайне редко, но когда такие встречи выдавались, то всем было заранее известно, что он скажет:

— Близится и обязательно наступит тот час, когда нам нужно будет бросить в бой всю армию Сюнну! А до тех пор солдат лучше не двигать. Так я считаю!