Лоскутный мир - [75]

Кошка встрепенулась, бросила на подошедшего сердитый взгляд и, спрыгнув с колен Марка, гордой походкой удалилась за угол дома, держа хвост трубой и недовольно подергивая лишь его кончиком.

— Меня всегда кошки любили, — ответил Дорнер, поднимаясь. — Как я понимаю, Семен Федорович.

— Он самый, — хмыкнул в густые усы пожилой седовласый мужчина в темно-синей форме. — А ты видимо тот самый перемещенец о котором мне сегодня все уши прожужжали. Хорошо, что дождался, а то не люблю в эти дурацкие догонялки играть.

— Много раз играли?

— Немного, но пришлось, хотя конечно стар уже стал. Ладно, что болтать на улице, пошли бумажки заполнять, — он поднялся по крыльцу и некоторое время проковырявшись с замком, открыл дверь, легким взмахом руки пригласив внутрь.

Небольшая полутемная прихожая, с длинной гудящей и мерцающей лампой, похожая на странную шлюзовую камеру, за приоткрытой дверью которой обнаружилась довольно большая светлая комната, в которой из всей мебели была лишь пара книжных шкафов, забитых какими-то папками, довольно большой письменный стол, да порядком потрепанный на углах кожаный диван.

— Проходи, садись.

Семен Федорович кинул снятую с головы форменную фуражку на диван и, усевшись за стол, наклонился, звонко щелкнув скрытым где-то под ним выключателем. Зажужжали невидимые вентиляторы, а над столом взвился причудливый хоровод искр, медленно ткя в воздухе матовое полотно экрана.

— Так, что там у нас по сводкам, — пальцы милиционера застучали по угловатой клавиатуре.

Дорнер некоторое время стоял столбом, затем взял стоявший у стены стул и уселся по другую сторону стола, принявшись разглядывать корешки стоящих в шкафах папок, затем перевел взгляд на висевший на стене плакат, который призывал беречь лес и природу от пожаров и наконец остановил его на плохо пропечатанных картинках с надписью «Розыск».

— Это ведь рекрары? — спросил он, кивая на картинки.

— Инны, мы тут всех нелюдей называем «иннами», — ответил Семен Федорович, на секунду скосив глаза. — А вы уже с такими встречались?

— Да, некоторое время путешествовали по их планару.

— Значит перебросило с Гарвайса, — не то спросил, не то констатировал милиционер.

— И много оттуда перебрасывает?

— Не очень, сейчас вообще такие как вы редкость, а вот лет тридцать назад почитай каждую неделю за кем-нибудь гонялись. Не все ведь сознательные. И ладно если просто бегают, а то ведь и разбойничать могут начать.

— Что-то я не заметил, чтобы местные особо меня боялись, особенно молодёжь.

— А вот за это надо кой-кому задницы драть и весьма сильно, — нахмурился Семен Федорович. — Уже сто раз говорил: «Заметите странного чужака, сразу звоните в СИБ и бегом ко мне». Так нет, расслабились. У нас ведь «пока петух не клюнет» … Ладно, хватит болтовни.

Он нагнулся, вытащил из-под стола небольшую металлическую коробочку, верх которой был покрыт серыми шестигранными плитками, и положил её на стол перед Дорнером.

— Руку пожалуйста.

Марк молча положил ладонь на прибор и Федорович тут же забарабанил по клавишам, то и дело бросая взгляд на полотно экрана.

— Так, — сказал он спустя пару минут. — Ни по нашим, ни по сибовским базам вы не проходите, а значит перед законом чисты, но это пока предварительно. Можно?

Участковый забрал прибор, сунул его обратно под стол, затем достал из ящика несколько темно-зеленых бланков, ручку и положил все это перед Дорнером.

— Заполните, а я пока покурю, если не против.

Он поднялся, подошел к окну, приоткрыл створку и достав сигарету, щелкнул небольшой пластиковой зажигалкой. Дорнер тем временем пробежал глазами по бланкам, которые оказались по сути обычной анкетой, и принялся их заполнять.

— Лето в этом году хорошее — тёплое, — сказал Семен Федорович, после продолжительного молчания, плюща докуренную сигарету в стоящую на подоконнике пепельницу. — Плюнуть бы на все, да в заливы, на целую неделю. Говорят, сазан в этом году хорош и берет на все подряд. Эх…Закончили?

— Да, — Марк протянул ему бумаги.

— Так, — участковый опустился за стол, пододвинул бланки, клавиатуру, затем кхекнул и растеряно почесал в затылке. — Странно ты пишешь, вроде и понятно, но на деле ни черта не разберешь. Русские буквы вперемешку с английскими и еще, вот что это за палка с точкой сверху и ногой снизу?

Он ткнул пальцем в листок.

— Это слогв «ик», применяется для сокращения текста.

— Стенограмма какая-то, — нахмурился Семен Федорович, «скользя» глазами по написанному. — Если правильно понял…Тавровский Николай Андреевич — экзобиолог, возраст…черт…серьезно?

— Немолод уже, — пожал плечами Дорнер.

— Немолод не то слово, да по сравнению с тобой, я безусый юнец, м-дя, — он подергал себя за ус. — А вы полны сюрпризов, Николай Андреевич.

Он вновь застучал по клавиатуре, затем под столом что-то громко хрюкнуло, завоняло пластиком и, через мгновение на стол легла небольшая пластиковая карта, с гербом и невесть когда сделанной дорнеровской фотографией.

— Временное удостоверение, медкарта, электронный кошелек и прочее, и прочее. На счету сто рублей — стандартизированная ежемесячная выплата, не пошикуешь, но и с голодухи не помрешь. Хочешь больше, придется устроиться на работу. Если останешься в стране на срок более трех лет, можешь получить гражданство.