Лоскутное одеяло - [9]

В некоторых местах дневниковые записи неприметно перетекают в более поздние воспоминания Василия Васильевича. Это, конечно, отступления от принципа дневника. Но так получилось у автора в процессе доработки текста, получилось непроизвольно, и я не посчитала себя вправе что-либо менять или редактировать. Зато я постаралась снабдить дневники краткими примечаниями и фильмографией, чтобы читателю было легче ориентироваться в тексте.

Это не значит, что в своих дневниках Василий Васильевич раскрылся полностью. О некоторых, может быть, самых потаенных пластах своей внутренней жизни он не стал писать. Внешне легкий, общительный, артистичный, Василий Васильевич на самом деле был натурой скрытной.

Надеюсь, что читатель, открыв для себя дневники Василия Катаняна, не только познакомится с их автором, но и прочувствует время, в котором жило его поколение.

Инна Генс

ЛОСКУТНОЕ ОДЕЯЛО

ИЗ ДНЕВНИКОВ 1943-1999 ГОДОВ

1943

Из Омска в августе 1943-го я десять дней ехал в Москву, в эшелоне, с мешком картошки, кило топленого масла в двух водочных бутылках и сотней яиц в картонной коробке. Москва меня обрадовала до слез. Мама была на фронте с концертной бригадой. Я продолжал работать токарем, как и в Омске, на оборонном заводе 82 в Тушино по 12 часов в день или по 12 часов в ночь.

Дорога на завод была трудной и отнимала массу времени - два часа в один конец плюс 12 часов работы. Из дому я шел пешком до метро "Красные ворота", ехал с пересадкой до "Сокола", там садился на 12-й троллейбус и ехал до канала. Там проверяли пропуск у москвичей, и не дай бог его было забыть! И от туннеля канала до завода шел пешком, это минут сорок. Так же обратно. За опоздание снимали 200 грамм хлеба в продуктовой карточке. У меня редкий месяц проходил без этой урезки - ведь часто приходилось долго ждать двенадцатого троллейбуса.

В Москве я водил компанию с Линой Лангман и ее знакомыми. Аркадий Лангман - видный архитектор эпохи конструктивизма, его знаменитый дом СТО (Совет труда и обороны) в Охотном ряду ныне стал Государственной Думой. Лина была студенткой, и ее знакомые тоже, один я был рабочим и мог принимать участие в вечеринках лишь урывками. Вечеринки были веселые - с танцами и скудной едой в складчину. Пару раз я ночевал на лавке в комендатуре - в Москве был комендантский час, а за буги-вуги на вечеринках время летело незаметно...

Помню, как мы все выбежали на улицу смотреть первый салют в честь освобождения Белгорода. Через несколько дней оттуда приехала мама и рассказывала много интересного.

Потом очень хорошо помню, как мы помчались по Кировской к Садовой, смотреть, как вели пленных немцев. Это было 17 июня 1944 года. Москвичи стояли плотной толпой вдоль всей трассы в мрачном молчании. Слышалось только шарканье немцев. Кто шел понуро, кто с нахальной усмешкой, я запомнил одного, который подмигнул хорошенькой Ларочке, и мы дружно плюнули в его сторону. Мы долго смотрели, пока не прошла последняя колонна, за которой ехали поливочные машины, убирая мостовые - немцы кидали окурки, писали...

Окончив с грехом пополам вечернюю школу рабочей молодежи в Тушино, я осенью 1944 года поступил во ВГИК, и тут уже началась другая жизнь.

1944

18 сентября. Экзамены сданы, и мы, студенты режиссерского факультета Г.М.Козинцева, начали знакомиться друг с дружкой. На пятый день устроили у меня вечеринку-складчину, болтали, танцевали и кое-как выясняли кое-что. Впечатление пестрое.

Стасик Ростоцкий, фронтовик, с протезом ноги. Кра-сивый интеллигентный парень, улыбчатый, но серьез-ный. Говорит бесконечные монологи и не слушает собеседника. Знаком с Эйзенштейном.

Виллен (Виля) Азаров, симпатичный, знает немецкий (в детстве жил в Германии) и множество голливудских фильмов, и кто где играет, словно они его родственники.

Веня Дорман. Любит шутить, его отец композитор, он написал "На карнавале музыка и краски...", что исполняет Изабелла Юрьева. Оказывается, я Веню видел еще в 1942 году в Омском цирке, он выступал мальчиком-феноменом: ему говорили помножить 457 399 на 512 073 и он тут же отвечал - сколько. Я его узнал, он мало изменился, так как очень курчавый.

Галя Лебедева - восторженная дура.

Вася Левин - огромный блондин-хохотун, часто причмокивает, прежде чем сказать что-либо.

Зоя Фомина - уже училась в каком-то институте, но потом перешла во ВГИК. И веселая, и серьезная, и умная. Аккуратная и дисциплинированная, но в то же время компанейская.

Галя Минайченкова. Странно смеется, симпатичная, выбрали ее старостой, у всех стреляет папиросы, говорит: "Не будь жмотом (вместо "пожалуйста"), дай закурить". Покрывает нас при прогулах.

Эльдар Рязанов. Самый юный из нас. Смешливый, компанейский. Феноменальная память, стихи запоминает с ходу. Тоже стал говорить: "Не будь жмотом".

Ира Чистякова. Интеллектуалка, любит формулировать. Когда смеется, то краснеет. С ней интересно разговаривать. Страшная судьба: отца ее зарезали, когда мама была беременна. А в начале августа 1945 года, когда Ира отдыхала, мама поехала ее навестить в дом отдыха (о чем Ира не знала, а сестра была в отъезде), маму сбила машина, ее никто не хватился, и ее похоронили в общей могиле... Сейчас Ира живет с сестрой-калекой и старой нянькой.