Лошадь на крыше - [4]

Недели через три я привела в порядок уцелевшие после магического обряда фотографии и вставила их в прежние рамочки.

Еще через месяц я их все убрала в самый дальний шкаф и задвинула большой пуховой подушкой, на которой Комаров любил у меня спать.

Он тут же это почувствовал и вечером позвонил:

— Как дела?

— Нормально. Выбросила сейчас все твои фотографии.

— Ля, я не помню, говорил я тебе, что ты дура?

— Ты говорил, что я подарок судьбы.

— Это одно и то же.

* * *

Когда-то давно, в прошлой жизни, когда у Комарова не было еще больших антресолей с подарками для бедных, а была маленькая скромная машина и, как нам обоим казалось, большая любовь ко мне, он не дописал одно стихотворение и подарил его мне.

Не покидай меня, надежда,

Что все когда-нибудь вернется,

И, как приходит утром солнце,

Ворвешься ты в мой ад кромешный.

В закономерности возврата

Есть ощущенье высшей силы…

Дальше Комаров никак не мог связать концы с концами. Я тоже несколько раз бралась за него, даже заменила одну строчку своей, про ад, но закончить не получилось.

У меня рвется логика во всех рифмах к слову «возврата». Все получается плоско, безутешно. И все неправда — «разврата», «утрата», «расплата»…

Но я знаю, что просто еще не время. Я найду эту рифму. Она сама найдется.

И я даже знаю, в какой день.

Джампер

Я шла по Тверской улице, стараясь не встречаться глазами с таращившимися изо всех витрин модными манекенами. Еще не стемнело. Была середина июля и такая хорошая погода, что меня даже на какое-то время отпустила моя тоска.

Шла я медленно, потому что в то время, отправляясь из дома дальше булочной, всегда надевала красивые туфли на высоких каблуках, надеясь встретить где-нибудь Комарова. Я прекрасно знала, что он сейчас, пытаясь заработать все золото мира сразу, носится по меховому комбинату, из окон которого виден Ботанический сад, а мне Ботанического сада не увидеть, даже если я залезу на крышу своего девятиэтажного дома. Ну и что? Москва, с точки зрения вечности, — маленький город. И в этом городе случаются порой всякие чудеса. Главное — быть готовым к чуду. Но если судьба за ручку подведет меня к Комарову в совершенно неожиданном месте, а я при этом буду в растоптанных чёботах…

Я шла и нюхала только что купленные духи «Венеция Пастелло». Их нежный и прозрачный аромат волновал меня очень давно, и вот наконец я их купила. Наверное, так пахнет ближе к вечеру на белой яхте, если выйти на ней в открытое море и стоять, смотреть на густо-розовое у горизонта небо, облокотясь на руку Комарова… Я закрутила поплотнее крышку и подумала, что с этими духами вряд ли произойдет то же, что со многими моими горячо желанными трофеями: они не разонравятся мне тут же, как только появится возможность пользоваться ими, не жалея.

— Хорошо выглядите, — услышала я за спиной голос с сильным украинским акцентом.

Я не остановилась, но голос настаивал:

— Может, подвезти вас?

Высокий, пожалуй чересчур высокий мужчина лет тридцати пяти обогнал меня и встал на пути. Мне пришлось приостановиться. Даже на своих чудовищных каблуках я едва доставала ему до уха. Мне сразу не понравилась его лихая рубашка в оранжевых пальмах и неаккуратная лысеющая макушка, волосы с которой, видимо, были утром счесаны на лоб под видом челки.

Я обогнула его и пошла дальше.

— А выглядите хорошо. — Он опять загородил мне дорогу.

Он улыбался. Теперь уже я заметила разъехавшиеся и как будто обгрызанные передние зубы. Некрасиво… К тому же я не люблю сильной мужской инициативы.

Из чувства противоречия с самой собой — настроение все равно уже было не восстановить — я процедила:

— И что?

— Прогуляемся? — Это его звонкое «х» казалось неумелым нарочным говором.

— Прогуляемся, — передразнила я его. — Я — вот, например, иду в «Елисеевский», за продуктами. А вы, кажется, шли мимо.

Интересно, почему нас, русских, так смешит и раздражает украинский акцент? Потому что он не французский и даже не эстонский? Или же это естественно — русское ухо воспринимает украинскую речь как коверкание родного и прекрасного во всех отношениях языка?

Мужчина, как будто не услышав, что я его так недобро передразнила, оживленно закивал:

— Во-во, я мигом подъеду туда. Машина у меня такая… — Он опять разулыбался и показал, широко взмахнув длинными худющими руками, какая у него машина. — Синяя «вольво». Двухдверная… — Он подмигнул мне, как будто количество дверей в машине как-то касалось лично меня.

Ничего не ответив ему, я пошла в магазин. Через полчаса я вышла на улицу, заталкивая сувенирный пакетик с «Венецией» в большой продуктовый пакет, где лежали лишь сливки и хлеб, и уже забыв о случайном нелепом знакомом. Но тут несколько раз настойчиво посигналила машина, стоявшая прямо напротив дверей магазина, и грациозная, не похожая на своих толстозадых родственников «вольво» распахнула дверь.

Я секунду подумала и сёла в машину. «Что воля, что неволя — все одно…» — говорила заколдованная Марья-Искусница в моем любимом детском фильме.

— Рванули?

Я посмотрела на мужчину в рубашке с большими развесистыми пальмами. Он был очень доволен. Хотелось бы узнать — чем.

— А нельзя ли то же самое сказать по-русски?