Лось - [15]

Поели. Подремали. Повторили на посошок.

— Девчонки намекали на особенный подарок к отпуску… — мурлыкнула она, уже окончательно облачаясь обратно в форму, когда в окне начали мелькать вокзальные сооружения, — Но я и не подозревала, что он будет таким… сладким! — и она властно поцеловала меня.

Оскорбиться — не оскорбиться?

Если подойти сугубо утилитарно, то мне только на руку, что она приняла меня за презент от сослуживцев. Меньше болтать будет. Но если спустить сравнение с проститутом…

— Я точно не подарок, и не твой! — грубо прижал женщину к стене и неаккуратно укусил за нижнюю губу, — Гусары денег не берут! — огладив принесшие столько удовольствия изгибы с уже навешанным вооружением, первым покинул купе. А дальше, пользуясь стройным телосложением и отсутствием габаритного багажа, проскользнул мимо очереди на выход, и в числе первых выскочил из вагона, отсалютовав напоследок понимающе ухмылявшемуся проводнику. Он показал мне вслед большой палец:

— Обращайся!

Глава 3

Я как рассудил: мнимая амнезия или настоящая, но наверстывать знания надо. То воздействие, что оказал на меня в первый день попаданства Андрей Валентинович, постепенно себя исчерпывало, взбаламученные школьные предметы стали блекнуть. И не стоит забывать, что почти вся гуманитарка с моим миром не совпадала — другие вехи, имена, литературные произведения. Даже "Ас" Пушкин — наше всё — носил здесь имя Алексей Сергеевич, а не Александр, хотя узнал я об этом чисто случайно — в домашней библиотеке зацепился взглядом за книжный корешок и долго не мог уловить, в чем неправильность. Зато Дантеса он сам ухлопал, отделавшись несерьезной раной, что, впрочем, солнцу русской поэзии не сильно помогло, все-таки язвой он был первостатейной и всего через пару месяцев нарвался на новую дуэль с каким-то бароном-немцем, которую не пережил. По датам я не сильно ориентировался, просто как-то по зомбоящику наткнулся на передачу, и запало, что в нашем мире он погиб зимой, а здесь — весной, всё в те же тридцать семь.

Дальше — хуже! Толку-то, что прозябая в армейских нарядах, от нех делать и нех почитать я уже в сознательном возрасте осилил все тома "Войны и мира" и даже твердо теперь знал, что поручик Ржевский с Наташей Ростовой ни то, что не переспал, а даже не встречался ни разу? Смысл, если здесь граф Толстой так и не родился и тем более не стал писателем? Даже Достоевский со своим "Идиотом", сериал по которому, зевая от скуки, высмотрел целиком исключительно ради жены, — и тот отсутствовал в школьной программе! Почти вся поздняя классика литературы ушла на откуп слабому полу. ЖФ раньше избегал, но тут, видимо, придется приобщиться.

Еще из таких примеров: вся история, начиная от Ивана Грозного. Пожалуй, я единственный в этом мире человек, точно знающий, что нашествие тварей началось именно в шестнадцатом веке. Благодаря тому же зомбоящику — а в школе история не была моим любимым предметом, "спасибо" Писе Николаевне, которая могла посоперничать с книжным профессором Бинсом по усыпляющему эффекту — 1584-й, год смерти Ивана Васильевича случайно в голове застрял. А может из дочкиной домашки запомнил. Если добавить, что все знания по тому периоду у меня уложатся в несколько слов: Ардашев, опричнина, Сусанин с поляками и Лжедмитрий, причем даже не скажу, кем был первый, то это реально достижение! Гордиться, в общем-то, нечем, но то, что вскоре пресеклись Рюриковичи, помню. Здесь Иван Четвертый царствовал даже меньше — погиб при странных обстоятельствах в 1582-м, зато его прямые потомки сидят на троне до сих пор.

Но это все лирика, мне же пока нужнее практика.

Садиться снова за школьную скамью? Мне, с кучей специальностей за плечами? По крайней мере странно. Хотя, если найду здесь какой-нибудь аналог вечерних школ, то можно попробовать. Зато универ, с его библиотеками, студентами и общей околонаучной тусовкой показался мне меньшим злом — шансом определиться с тем, что я хочу от новой жизни, тем более, что возраст у меня-Масюни позволял влиться в их ряды без труда. Из собственного опыта я помню, что места всяких ассистентов, помощников и лаборантов на кафедрах оплачиваются только-только чтобы ноги не протянуть, и очередь желающих на них не выстраивается. Здесь, конечно, может быть не так, но кто мешает проверить?

Рассуждения, может, и наивные, но я здесь меньше, чем две недели, из которых три дня выпали на суматошное знакомство с семьей и подготовку к побегу, еще неделя — на больницу, где меня старательно ограждали от информации и, если бы не Андрей Валентинович, так бы и вышел из нее ничего не понимающим телком. Секс-марафон в поезде был приятной наградой, но ни к чему, кроме острой недоёбанности местных женщин, меня не подготовил.

Легкая сумка, в которой умещалась сменка на три дня и личные мелочи (по легенде я ехал погостить к Ритиной маме, каким-то образом отцу удалось замотивировать эту поездку перед всеми), даже с нынешней кондицией не стоила сдачи в камеру хранения, так что, вооружившись картой города, отправился на поиски МГУ: если уж начинать — то с лучшего!

Смеркалось. В Москве я был два раза проездом, эта от той отличалась кардинально, поэтому до студгородка добрался только вечером. По уму бы уже ночлег надо искать, но из врожденного упрямства решил, во что бы то ни стало, добраться до цели сегодня, чтобы в следующий раз точно не плутать.