Пятничная вечеринка плавно подошла к свей кульминации, когда настало время принимать решение: остаться и схлопотать все последствия на пятую точку или тихо-мирно свинтить, не прощаясь с хозяевами. Пара знакомых спин, предпочетших второй вариант, в дверях уже мелькнула.
Обычно я таким вопросом не задавался, ведь когда еще веселиться, если не в юности? Но сегодня, в годовщину смерти матери развлечение шло через силу. Не помогали ни коктейли, ни пущенный кем-то по кругу косячок, разве что голова стала тяжелее.
— Мин херц! Я тут такое услышал! — Сашка Меньщиков плюхнулся рядом на диван, неосторожным движением выплескивая себе на брюки пунш из двух бокалов, которые принес от бара. — Епть! Вот за что?!
— Ну, ты в своем репертуаре! Трудно, что ли, было заранее на стол поставить? — достал из кармана платок-очиститель и бросил ему на колени, — На, помни мою доброту!
— Мин херц! Ты мой мин херц! — обрадовано воспользовался он моим широким жестом, избавляясь от последствий собственной неосторожности. Еще бы! Простите за тавтологию, но те артефакты, что водились по моим карманам, не каждому князю были по карману! Платок сработал как надо, удалив лишь винное пятно. А гораздо более дешевый аналог, принадлежащий Сашке, мог заодно с пятном и краску в испачканном месте свести. А совсем дешевые могли еще и часть ткани захватить. Не всегда, конечно, иначе бы их никто не покупал, но прецеденты имелись.
— Мин херц! Я тут такое услышал! — повторил Меньщиков, приведя себя в порядок.
— Саш, тебе еще не надоело? — раздраженно спросил его в который раз. Фильм о Петре Первом вышел в прокат года два назад, и с тех пор Сашка ко мне только так и обращается. Да, меня зовут Петр Романов. Да, его зовут Александр Меньщиков. Через «щ», кстати, а не через «ш», как оригинала. Но я тому Петру никоим образом не родственник, а иногда так и хочется сказать, что даже не однофамилец! — Шутка затянулась, уже не смешно!
— Мин херц, ты чё? Не с той ноги встал?
— Проехали! — Сашка считался моим другом, но делиться с ним причинами плохого настроения не тянуло, — Что ты там услышал?
— Давно бы так! Короче, я тут подслушал, что Ленка из Б-класса забилась с Тонькой из меда, кто с тобой сегодня переспит. Как тебе новость?
— А которая Ленка? — заинтересовался я, потому что у бэшек их училось целых три, — Титова, Макаева или, упаси господь, Жеренина?
— Фр-р-р! — поскольку Меньщиков не успел закончить глоток, содержимое его рта окатило многострадальные брюки, — Ёпть! — я опять протянул ему отобранный платок, — Какая Жеренина?! Она ж заучка, по таким мероприятиям не ходит! Макаева, конечно! Титова была в начале, но уже ушла давно, как только Маф косяк начал набивать.
— Макаева… — разочарованно протянул я. Ленка Макаева, как и Тонька-медичка, в отличие от недосягаемой Лены Титовой, были известными шалавами, и обе уже успели познакомиться с моим меньшим братом. Ни та, ни другая на роль постоянной подруги не тянули, но эпизодически в моей постели оказывались. Ну, как в постели… Домой я их не водил, ограничиваясь почасовыми апартаментами, или, как сейчас, гостевыми комнатами хозяев вечеринок. Домой я вообще никого не водил, даже друзей-приятелей никогда не приглашал. Из-за отца — он не любил посторонних.
Отец… А ведь он, наверное, ждет меня сегодня…
К черту!
С отцом мы уже давно не ладили, собственно, все пять лет со смерти матери мы с ним не жили, а с трудом сосуществовали на одной площади. И я, что тогда, что сейчас, готов сказать ему в лицо, что это он виноват в ее гибели!
Потому что!
Жена!
Величайшего! — его имя даже в учебнике новейшей истории уже упоминается!
Арктефактора Империи!
Профессора, академика, мирового светила, лауреата туевой хучи премий и кавалера трех орденов!
Не могла!
Погибнуть!
В ОБЫЧНОЙ АВАРИИ!!!
Но ни полиция, ни органы опеки с моим мнением согласны не были.
В двенадцать я впервые сбежал. Полицейский, поймавший меня на вокзале, наотрез отказался сдать меня в приют. А ведь я вопил всю дорогу до дома как порося на скотобойне!
С тех пор у меня появился телохранитель, точнее, надзиратель, — невиданное дело для нашего сонного городишки!
Ко второму побегу я тщательно и планомерно готовился почти полгода — и это несмотря на круглосуточный присмотр и занятость! Нанятый отцом отставной морпех Иван Вершинин изматывал меня тренировками так, что первое время я спал без задних ног, а часы, проведенные в школе или домашней лаборатории, считал за отдых! Но постепенно тело привыкло к нагрузкам, и второй побег состоялся. На сей раз мне удалось пробыть на свободе восемь часов, удалившись от дома на жалкую сотню километров.
К извергу-Вершинину добавилась бывшая наемница Аглая-Кошка.
К четырнадцати годам счет попыток перевалил за два десятка. А количество надзирателей увеличилось до семи. Все они были профессионалами, все чему-то, да обучили меня, но как же я их ненавидел!
Свой двадцать первый побег я запомнил в мельчайших подробностях.
Оторваться от дежурного конвоира и добраться до пригорода? После месяца целенаправленного изучения расписания и маршрутов транспорта? Легко!
Одним незаметным жестом испортить движущий элемент на мотоцикле у главы банды байкеров? Для сына Петра Романова, который его же и придумал? Тьфу!
