Лорды Белого замка - [20]

Юноша сумел изобразить неуклюжий поклон:

– Фульк Фицуорин из Ламборна и Уиттингтона, оруженосец лорда Уолтера.

Она слишком молодо выглядела для вдовы. Кожа Уны по-прежнему была цветущей и свежей, а на лице – ни единой морщинки, из чего можно было заключить, что она не намного старше Фулька. Он подумал, что надо бы выразить соболезнования в связи с кончиной ее мужа, но потом решил, что лучше вообще ничего не говорить.

– А вы сами не страдали от морской болезни, Фульк Фицуорин?

Она положила руку Теобальду на лоб и пробормотала какие-то сочувственные слова.

– Нет, миледи, только в самом начале, и то слегка.

– Тогда вы один из немногих счастливчиков, так же как и ваш сеньор, его высочество принц Иоанн.

– Вы уже познакомились с ним, миледи? – бесстрастно проговорил Фульк.

– О да. – Ее голос также звучал ровно, не выдавая никаких чувств. – Он был в зале, когда меня позвали лечить вашего господина.

Из торбы, висевшей на плече, Уна достала маленький холщовый мешочек.

– Давайте больному совсем по чуть-чуть: столько, сколько помещается на ногте вашего большого пальца, предварительно растворив в горячем вине. Один бокал сейчас, другой – вечером, а третий – завтра утром.

Теобальд с трудом приподнял голову:

– Как скоро я смогу встать?

– Как только комната прекратит раскачиваться, а вас перестанет тошнить, – сказала Уна.

Теобальд опустил голову и шевельнул кадыком, проглотив отрыжку.

– Чувствую себя совершенно беспомощным, – простонал он.

– Что ж, таково состояние человека от колыбели и до могилы. – Улыбка Уны лишала ее слова колкости. – Когда встанете, два дня потом ешьте только сухари и пейте слабый бульон, чтобы снова не началась тошнота.

Фульк открыл мешочек, нюхнул его содержимое и, отвернувшись, чихнул.

– Мята и имбирь – они для вдыхания не предназначены, – засмеялась Уна и пошла к выходу. Еще одно слово на ирландском подняло могучую собаку на ноги.

– Наверное, ваш зверь много ест? – спросил Фульк.

Женщина посмотрела на него насмешливо:

– Если только сильно проголодается или если кто-нибудь опрометчиво позволит себе излишние вольности. Подойдите и погладьте собаку, если хотите, – жестом пригласила Уна. – Ее зовут Тара. Не бойтесь, она не укусит, пока я не прикажу.

Честно говоря, Фульк больше боялся, что его укусит Уна. А собак он любил. Молодой человек уверенно шагнул вперед, позволив псу обнюхать его руку и лизнуть ее длинным розовым языком. Потом почесал зверя под подбородком и с трудом удержался на ногах, когда пес навалился на него с выражением подлинного собачьего блаженства в глазах.

Уна задумчиво следила за юношей.

– А у тебя нежные руки, – сказала она, внезапно перейдя на «ты».

Фульк почувствовал, как у него запылали уши.

– Не знаю, миледи, как-то не замечал.

– Зато я заметила. Мало у кого из мужчин нежные руки.

Новая команда на ирландском вывела собаку из блаженного транса. Она мгновенно вновь стала послушной и последовала за хозяйкой к дверям.

– Без сомнения, я еще увижу тебя, Фульк Фицуорин, – сказала Уна Фицджеральд и, коротко кивнув, удалилась.

Всего через несколько мгновений раздалось предостерегающее рычание пса, а затем внезапно послышался громкий окрик Уны, которая скомандовала Таре: «Ко мне!» Фульк выбежал из комнаты и увидел Жана, который застыл на ступеньках с дымящейся кружкой в руке, медленно приходя в себя после потрясения.

– Господи Иисусе, ты видел эту зверюгу?! – воскликнул он. – Больше, чем вьючный пони, а зубы – как частокол!

Он оглянулся через плечо, словно ожидая увидеть целую стаю волкодавов, гнавшихся за ним по пятам.

– Да, мы уже познакомились, – с легким самодовольством улыбнулся Фульк. – Ее хозяйка приходила лечить лорда Теобальда.

Жан поднял бровь:

– А почему это, интересно, у тебя такой довольный вид? Вряд ли тебе так понравилась эта жуткая собака. Как ее зовут?

– Собаку или женщину?

– Ты знаешь, о ком я.

Фульк усмехнулся:

– Женщину зовут Уна Фицджеральд, и она, между прочим, вдова.

– А ты, часом, не решил ли скрасить этой Уне одиночество?

Замечание о его нежных руках и без того распалило кровь Фулька, но он не подал вида.

– Наверное, не зря при ней собака, – сказал он. – Дабы защитить бедную вдову от нежелательных домогательств.

– Ну, положим, твои-то домогательства явно не были нежелательными. Иначе с чего бы у тебя вдруг блестели глаза! Эй, приятель, ты чего это так покраснел?

– Во имя Господа! – простонал с тюфяка Теобальд. – Засуньте свои члены обратно в штаны и займитесь наконец делом. А то я сдохну от жажды или от поноса, пока вы тут болтаете чепуху!

Фульк и Жан обменялись ухмылками.

– Да, сэр! – хором сказали они и едва удержались, чтобы не расхохотаться.

Болезнь Теобальда постепенно отступила, но его так долго мучил понос, что лорд был слаб, как котенок, и до конца недели не мог посещать официальные приемы в большом зале. К тому моменту почти все плохое, что могло произойти, уже произошло. Иоанн правил, как ему заблагорассудится. Он с самого начала не хотел ехать в Ирландию. Это была всего лишь жалкая кроха, брошенная ему со щедрого отцовского стола, подачка, чтобы заставить младшего сына замолчать. Опыта у Иоанна не было никакого, да он и не горел желанием исполнять вмененные ему обязанности.