Лорд Престимион - [6]

Септах Мелайн шел справа от Престимиона, а громадный, гороподобный воин Гиялорис — слева. Позади нового короналя шли два его уцелевших младших брата, горячий, юный Теотас и высокий, страстный Абригант. Третий брат, ловкий и сообразительный Тарадат, погиб во время войны, в той злосчастной битве в долине Ийянн, когда люди Корсибара проделали брешь в Мавестойской дамбе и похоронили под стеной воды тысячи воинов Престимиона.

Как обычно, пир в честь коронации устроили в Большом пиршественном зале в крыле лорда Тарамонда. Этот зал был даже просторнее зала Гендигейла и расположен ближе к центру Замка; но даже столь огромное пространство не смогло вместить всех приглашенных гостей, принцев, герцогов и графов из многих сотен городов, а также мэров этих городов и мелких дворян Замковой горы, потомков десятков короналей и понтифексов минувших лет. Но лорд Тарамонд, один из самых искусных строителей среди многих короналей, оставивших свой след в Замке, спроектировал все так, что его Большой зал переходил в анфиладу прилегающих помещений. Пять, восемь, десять пиршественных залов поменьше следовали друг за другом, их двери можно было открыть, и тогда они образовывали единое пространство истинно маджипурского размаха. Здесь и разместили приглашенных на банкет, тщательно учитывая при этом их ранг и положение.

Престимион не очень любил столь пышные события. Он был человеком простым и скромным, практичным и рациональным и не отличался страстью возвеличиванию самого себя. Однако он неукоснительно соблюдал правила приличия. Люди ожидали от него пышного празднества в честь коронации, и они его получат: официальная церемония коронации днем, грандиозный пир сейчас, завтра — речь перед губернаторами провинций, а послезавтра — традиционные спортивные Игры в честь коронации, рыцарский турнир и борьба, стрельба из лука и многое другое в том же духе. По окончании коронационных торжеств Престимиона ждет тяжелая работа — управление гигантской планетой Маджипур.

Казалось, пир растянулся на десять тысяч лет.

Престимион приветствовал и обнял старого Конфалюма, а затем проводил его до почетного места на возвышении. Даже на восьмом десятке Конфалюм все еще оставался крепким и здоровым мужчиной, но по сравнению с героическим короналем прежних дней энергии и живости у него значительно поубавилось. Во время гражданской войны он потерял и сына, и дочь.

Разумеется, он об этом не помнил, и даже понятия не имел о том, что Корсибар и Тизмет вообще существовали на свете; но какое-то ощущение пустоты в его душе осталось, и иногда в его затуманенном в последние дни взгляде отражалось неясное ощущение потери.

Подозревал ли он правду? — спрашивал себя Престимион? Подозревал ли кто-нибудь из них? Случались ли мгновения, когда какой-то человек, будь то верховный правитель или скромный фермер, случайно натыкался на следы скрытой реальности, лежащей под фальшивыми воспоминаниями, внедренными в его мозг, и такие находки заставляли его озадаченно хмуриться? Если и так, то никто не показывал вида. И вероятно, никогда не покажет. Даже если колдовство, которое изменило историю Маджипура, эффективно подействовало не на всех, такие вещи, как полагал Престимион, каждый предпочтет скрыть из опасения, что его сочтут сумасшедшим. Во всяком случае, он искренне на это надеялся.

Второе почетное место на длинном возвышении было отведено матери Престимиона, живой и остроумной принцессе Териссе, которая вскоре после восшествия ее сына на престол получит титул Хозяйки Острова Сна и власть над механизмами, с помощью которых гражданам Маджипура, пока они спали, посылались наставления и утешение. Рядом с ней на возвышении сидела великолепная леди Кунигарда, сестра Конфалюма, обладавшая титулом Хозяйки Острова во время правления Конфалюма в качестве короналя; теперь ей предстояло проститься со своими обязанностями. Далее расположились высокородные лорды — члены Королевского совета, и среди них Септах Мелайн и Гиялорис. А в конце ряда сидели Верховный маг Гоминик Халвор из Триггойна и его сын-чародей Хезмон Горе. Оба многозначительно улыбались, таким образом, насколько мог судить Престимион, намекая на те права, которые они на него предъявляли: как ни мало он увлекался магией и другими эзотерическими явлениями, нельзя отрицать, что магическое искусство, которым владели эти двое, сыграло немалую роль в его приходе к власти.

Престимион по очереди подошел к каждому из почетных гостей, официально приветствуя их на банкете в его честь.

Когда он занял свое место, но прежде чем подали еду, настала очередь менее выдающихся, но все же знатных лордов выразить ему свое почтение: могущественные особы смиренно подходили и поздравляли Престимиона, выражая свои надежды в связи с рассветом новой эры…

После этого началась собственно сама церемония.

Звон колоколов. Молитвы и песнопения. Бесконечные тосты. Во время этого утомительного пиршества Престимион едва прикасался к вину, стараясь не показаться невежливым, но опасаясь выпить слишком много.

Наконец, настало время еды — деликатесов из всех уголков планеты, приготовленных самыми искусными поварами. Престимион не притронулся практически ни к чему. После пришла очередь поэтической декламации: звучные строфы великого эпоса Фервайна «Книга Изменений», бесконечный рассказ о полумифическом лорде Стиамоте, покорившем коренную расу меняющих форму, напевное чтение «Книги Власти» и «Высот Замковой горы» и других исторических саг о понтифексах и короналях минувших веков.