Лорд Питер осматривает тело - [33]

— Вы в этом уверены? — спросил Уимзи. Он насмешливо смотрел то на одного, то на другого, и его длинные губы складывались в подобие усмешки.

— Уверены в этом? — переспросил викарий. — Мой дорогой лорд Питер, вы присутствовали на похоронах. И сами видели, как его зарыли.

— Я видел только, что зарыли гроб, — мягко сказал Уимзи. — А то, что в нем было тело, это всего лишь непроверенное умозаключение.

— Я видел его в гробу, — сказал мистер Хэвиленд, — и моя жена тоже.

— И я, — сказал викарий. — Я присутствовал, когда тело перекладывали из временного гроба, в котором его привезли из Штатов, в постоянный дубовый гроб, доставленный Джолиффом.

— Совершенно верно, — сказал Уимзи. — Я не отрицаю, что, когда гроб поставили в церковь, тело в нем было. Я только сомневаюсь, было ли оно там, когда гроб опускали в могилу.

— Лорд Питер, это просто неслыханно — высказывать подобные предположения, — строго произнес мистер Фробишер-Пим. — Не могли бы объясниться более подробно? И потом, если тело не в могиле, то где, как вам кажется, оно находится?

— Пожалуйста. — сказал Уимзи.

Он уселся на край стола и, покачивая ногой, заговорил:

— Думаю, эта история начинается с молодого Ролинсона. Он клерк в конторе мистера Грэхема, который составлял завещание, и, как я предполагаю, кое-что знал об условиях этого завещания.

Когда из Штатов поступило известие о смерти мистера Бердока, молодой Ролинсон, по-видимому, вспомнил условия завещания и решил, что мистер Бердок, находясь за границей далее, будет до некоторой степени в неравном положении. Должно быть, Ролинсон привязан к вашему брату.

Викарий пробормотал, что у Мартина, как он слышал, всегда были хорошие отношения с деревенскими парнями.

— Это только подтверждает мою мысль, — сказал Уимзи. — Видите ли, я полагаю, молодой Ролинсон хотел дать Мартину равный шанс на законное наследство. Ему не хотелось ничего говорить о завещании — его могли и не найти, — и, возможно, он думал, что, даже если оно и найдется, могут возникнуть какие-нибудь затруднения. Вероятно он, рассудил, что самое лучшее — украсть тело и хранить его непогребенным, пока Мартин не приедет и сам во всем не разберется.

— Очень странное предположение, — сказал мистер Фробишер-Пим.

— Так вот, — продолжал лорд Питер, — молодой Ролинсон понял, что в одиночку ему не справиться, и стал искать себе помощников. И остановился на мистере Мортимере.

— Мортимере?

— Я не знаю Мортимера лично, но, судя по тому, что о нем говорят, это, должно быть, бойкий малый с возможностями, которые есть не у каждого. Молодой Ролинсон и Мортимер все обсудили и разработали план действий. Конечно, мистер Хэнкок, вы чрезвычайно помогли им этой вашей идеей прощания с покойным. Трудно представить, как бы иначе они смогли все провернуть.

Смущенный Хэнкок издал что-то похожее на клохтанье.

— Замысел был таков. Мортимер предоставляет свой древний экипаж, раскрашенный люминесцентной краской и затянутый черной материей. Он должен изображать карету старого Бердока. Кроме того, молодому Ролинсону необходимо было во что бы то ни стало найти достаточно легкомысленного компаньона, который бы согласился принять участие в игре. Он столковался со сборщиком налогов и сочинил небылицу для мистера Хэнкока, чтобы дежурить с четырех до шести утра. Одним словом, план был составлен, и в ночь на среду состоялась генеральная репетиция, которая до смерти напугала вашего человека, Планкетта, сэр.

— Если бы я только на минуту подумал, что это правда… — сказал мистер Фробишер-Пим.

— В четверг в два часа ночи, — продолжал Уимзи, — заговорщики спрятались в алтаре и стали ждать, пока миссис и мисс Хэнкок займут свои места у гроба. Затем они подняли шум, чтобы привлечь их внимание. Когда же леди смело бросились вперед, чтобы выяснить, в чем дело, они выскочили и затолкали их в ризницу.

— Боже праведный! — воскликнул мистер Хэнкок.

— Это произошло, когда карета смерти в условленное время подъехала к южному входу. Мортимер и двое других вытащили набальзамированное тело из гроба и заполнили его мешками с опилками. Я уверен, что это опилки, потому что они валялись на полу в приделе Божьей матери. Они положили тело в экипаж, и Мортимер умчался. Карета пронеслась мимо меня в половине третьего, значит, вся операция не заняла у них много времени. Мортимер, по-видимому, действовал один, хотя возможно, помощник у него все-таки был, чтобы присматривать за телом, пока он сам в черной маске исполнял роль кучера без головы. Впрочем, здесь полной уверенности у меня нет.

Когда я подъехал к развилке возле Фримптона, они как раз пронеслись через последние ворота и направились к сараю. Там оставили экипаж — я видел и его, и отруби, они были нужны, чтобы заставить лошадей идти тихо, — а тело, я думаю, они вывезли оттуда на машине. Впрочем, это уже детали. Я не знаю, куда они его девали, но, если вы спросите об этом Мортимера, не сомневаюсь, он заверит вас, что оно на земле.

Уимзи сделал паузу. И если мистер Фробишер-Пим и супруги Бердоки были ошеломлены и растерянны, Хэнкок просто позеленел. На щеках миссис Хэвиленд выступили красные пятна, рот запал. Уимзи взял «Нюрнбергскую хронику» и, задумчиво поглаживая ее переплет, продолжал: