Лорд и леди Шервуда. Том 3 - [22]
С усмешкой посмотрев ей в глаза, Гай перевел взгляд на Вилла:
– Доброй ночи вам обоим! К полудню ждите третьего гостя – вашего лорда, брата и супруга. Трех часов вам хватит исповедоваться и попрощаться, а потом, Вилл, мы втроем посмотрим, как истает в огне женщина, которую вы оба любите, а я ненавижу так же сильно, как и она меня. Дальше наступит ваш черед – сначала твой, позже Робина. С удовольствием буду смотреть в его глаза, когда он увидит, как жгут твои внутренности, а потом его собственные. И все для вас закончится.
– Это для тебя все закончится, а не для нас. Недолгая боль, а следом за ней – бескрайние Заокраинные земли. Там мы забудем о самом твоем существовании, – спокойно сказал Вилл, пристально глядя на Гая. – А вот ты о нас будешь помнить до конца своих дней. Когда же умрешь, то упадешь в бездну мрака и вечно будешь плавиться в крови, которую пролил за всю свою жизнь.
– Я, кажется, ошибся, заботясь о ваших исповедях, и священник вам не нужен, – усмехнулся Гай, отвечая Виллу таким же пристальным взглядом.
Он понял свою оплошность через мгновение, попытался отвести глаза в сторону, но Вилл не позволил, медленно, но неотвратимо ломая волю Гая и обращая его взгляд внутрь души.
– Мерзко, правда? – негромко спросил Вилл, пресекая попытку Гая вырваться из-под его власти. – Ничего, кроме предательств, жажды власти, зависти, желания обладать?
– Если ты меня сейчас же не отпустишь, я прикажу запереть Марианну в другой темнице! – прорычал Гай, взбешенный и тем, что увидел внутри самого себя, и тем, что позволил Виллу захватить его волю в плен.
Услышав угрозу, Вилл закрыл глаза. Гай почувствовал себя свободным и быстрым шагом вышел из темницы, взмахом руки приказав ратникам следовать за ним.
– Робин был прав: задатки у него есть! – усмехнулся Вилл, глядя на закрывшуюся за Гаем дверь. – Несколькими прикосновениями вырвал тебя из беспамятства!
– Змеиный укус – вот на что похоже его прикосновение, – шелестом отозвался голос Марианны.
Больше он не услышал от нее ни слова. Выждав немного времени, Вилл позвал ее, но она не ответила, и он понял, что она снова потеряла сознание. Он попробовал дотронуться до нее и вспомнил Гая недобрым словом: как тот и пообещал, Вилл смог дотянуться до Марианны, но самыми кончиками пальцев, для чего ему пришлось распластаться по полу, натянув цепь до предела. Но все же он дотянулся и отдавал ей собственные силы до тех пор, пока не услышал, как ее тяжелое и частое дыхание стало ровным и легким. Марианна оказалась права: на этот раз ему пришлось отдать столько, что он сам с трудом поднялся на ноги. Плечо исходило тупой болью, Вилл прижался лбом к холодной сырой стене и закрыл глаза.
Горло сильно саднило. Кажется, он кричал Гаю, чтобы тот остановил палача. Вилл и сам это плохо помнил, как не помнил ни слова из ответов Гая. Он опять увидел перед собой широко раскрытые, слепнущие от боли глаза Марианны и услышал ее голос, бившийся молящим шепотом: «Вилл, не смотри на меня, закрой глаза! Прошу тебя!» Но он был не в силах исполнить ее просьбу и смотрел, как она кусает губы, чтобы удержать рвущийся крик. Лучше бы она кричала – ей стало бы хоть немного легче. Но Марианна молчала, возможно, из гордости, но в глубине души Вилл был уверен, что она молчала ради него.
Невольно в его памяти ожил давний разговор с Марианной. Он утверждал, что шериф и Гай Гисборн обойдутся с ней милосердно, попадись она им в руки. Марианна уверяла его в обратном, но он не поверил. Глупец! Разве можно так бесшабашно разбрасываться словами, задавать вопросы, не слушая, что говорят в ответ? Он не услышал Марианну, но сам был услышан. Боги непостижимы в своих поступках. Спросил – обрети искомое знание, и не просто обрети, а сам поспособствуй своему же прозрению. С еле слышным стоном Вилл потерся лицом о сырую стену. Он не только узнал ответ на вопрос, о котором уже позабыл, а сделал все, чтобы ненужный ответ был получен, и своими глазами убедился, как все-таки с ней обойдутся: без малейшего снисхождения, с куда большей жестокостью, чем обошлись с ним самим. Как он мог поддаться собственной слабости, преступным чувствам к жене брата, пусть даже Робин знал о них? Вспомнив все, чему недавно был свидетелем, Вилл содрогнулся от ярости, не находя себе ни оправдания, ни прощения.
Факел погас, затрещав напоследок и выбросив сноп искр. В наступившей темноте был слышен только мерный стук капель, падавших с потолка там, где в стене было вырублено крохотное окно. Теперь он даже не мог взять ее на руки и согреть собственным теплом. Впрочем, на соломе и под плащом она не должна была мерзнуть. Словно почувствовав его мысли о ней, Марианна еле слышно простонала. Солома зашуршала – она повернулась на бок и обхватила руками живот. Началось, понял Вилл, и крепко стиснул зубы. Сейчас он и сам уже не знал, что для нее будет лучше – дожить до костра или умереть так, как она и сказала ему. Он надеялся на спасение, но только потому, что никогда не разрешал себе впадать в отчаяние. Но и без того слабая надежда таяла, словно ее подтачивали и размывали эти холодные капли воды, звук которых он отчетливо слышал.
Он хотел обвенчаться с ней и представить ее в Шервуде как свою супругу – она вернула ему слово и пожелала стать вольным стрелком. Он позволил, и она увидела его в прежде незнакомом ей облике строгого и взыскательного командира, справедливого, но жесткого правителя. Она осознала, что в жизни лесной державы нет места бесшабашным вольностям, о которых из уст в уста передаются легенды. Ряд событий наводит его на мысли о предателе в Шервуде, но эти мысли он пока хранит при себе, понимая, на кого падет подозрение.
Он – объявленный вне закона и приговоренный к смерти, но в то же время негласно всеми признанный правитель Средних земель. Она – украшение знатного общества, самая желанная невеста в том же краю. Каждый из них стал для знати и простонародья символом: он – доблести и справедливости, она – милосердия и красоты. Они во многом схожи своей сутью, объединены родством душ, но при этом разделены пропастью – и преодолеть ее, кажется, невозможно.
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.
Книга «Дело Дрейфуса» рассказывает об обвинении капитана французской армии, еврея по национальности, Альфреда Дрейфуса в шпионаже в пользу Германии в конце XIX века. В ней описываются запутанные обстоятельства дела, всколыхнувшего Францию и весь мир и сыгравшего значительную роль в жизни французского и еврейского народов. Это первая книга о деле Дрейфуса, изданная в России. Она открывает перед читателем одну из самых увлекательных страниц истории XIX века. Автор книги, Леонид Прайсман, израильский историк, известен читателю своими монографиями и статьями об истории терроризма и Гражданской войны в России.
Далеко на востоке Англии затерялся край озер и камышей Рамборо. Некогда здесь был город, но теперь не осталось ничего, кроме руин аббатства и истлевших костей тех, кто когда-то его строил. Джоанна Хейст, незаконнорожденная с обостренным чувством собственного достоинства, живет здесь, сколько себя помнит. Гуляет в тени шотландских елей, штурмует развалины башни, разоряет птичьи гнезда. И все бы ничего, если бы не злая тетка, подмявшая девушку под свое воронье крыло. Не дает покоя Джоанне и тайна ее происхождения, а еще – назойливые ухаживания мистера Рока, мрачного соседа с Фермы Мавра.
Когда немецкие войска летом 1941 года захватили Екатерининский дворец, бывшую резиденцию русских царей, разгорелась ожесточённая борьба за Янтарную комнату. Сначала ее удалось заполучить и установить в своей резиденции в Кёнигсберге жестокому гауляйтеру Коху. Однако из-за воздушных налётов союзников на Кёнигсберг ее пришлось разобрать и спрятать в секретной штольне, где Гитлер хранил похищенные во время войны произведения искусства. После войны комната исчезла при загадочных обстоятельствах. Никакая другая кража произведений искусства не окутана такой таинственностью, как исчезновение Янтарной комнаты, этого зала из «солнечного камня», овеянного легендами.
Эта книга — повесть о необыкновенных приключениях индейца Диего, жителя острова Гуанахани — первой американской земли, открытой Христофором Колумбом. Диего был насильственно увезен с родного острова, затем стал переводчиком Колумба и, побывав в Испании, как бы совершил открытие Старого Света. В книге ярко описаны удивительные странствования индейского Одиссея и трагическая судьба аборигенов американских островов того времени.