Лорд и леди Шервуда. Том 2 - [170]
– Постойте! – вмешался Лончем, с недоумением нахмурив брови. – О какой леди Марианне идет речь? Ведь не о дочери Гилберта Невилла?
– Разумеется о ней, Роджер, – склонил голову епископ.
– И в чем ты увидел изящество замысла? – Лончем с искренним удивлением посмотрел на Гая. – Отдать столько серебра ради женитьбы на девице, которая неизвестно в чьей постели оставила невинность, а потом вдобавок еще и опозорилась, извалявшись в соломе с моими ратниками? Хотел бы я знать, как она объяснялась с мужем в первую брачную ночь, когда он узнал, что она не девственна, и увидел ее клеймо!
– Ей ничего не надо было ему объяснять, – как-то вдруг устав, ответил Гай. – Неужели ты еще не понял, с кем она провела свою первую ночь, за что и подверглась твоему правосудию? Лучше подумай о себе – он ведь только и ждет встречи с тобой!
– Да, Роджер, ты сильно рискуешь, вернувшись в Средние земли, – озабоченно сказал епископ, переживая за кузена. – Рочестер тебе не простит насилия, которое ты учинил над ней, пока она была его невестой.
– Неужели леди Марианна настолько безрассудна, что, будучи одной из нас, зналась с шервудскими разбойниками?! – воскликнул Бэллон, вспомнив красивую светловолосую девушку, которая то привлекала его своим очарованием, то отталкивала усталой надменностью.
Не обращая внимания на вопрос юноши, Гай посмотрел на шерифа и тихо спросил:
– И что, они ладят друг с другом?
– Наверное, ладят, раз она в мае собирается подарить ему дитя, – ответил сэр Рейнолд. – В Шервуде ее почитают как госпожу, и только его слово значит больше, чем ее. Но будет об этом! Лучше ответь, ты собираешься и дальше восхищаться графом Хантингтоном или намерен что-то предпринять, чтобы мы могли оправдаться перед принцем хотя бы казнью Рочестера?
Гай устало потер ладонями скулы и кивнул:
– Намерен. В отношении части доходов от его владений вы поступили так, как я просил вас в письме?
– Да, – ответил шериф. – Та часть доходов, о которой ты писал, находится сейчас в порту. Хотя я не понял, зачем тебе это понадобилось.
– Это неважно, – ответил Гай, высоко подняв голову, и посмотрел поверх головы сэра Рейнолда. – Прямо сейчас, не дожидаясь утра, отправляйте в порт гонца с приказом завтра доставить эти деньги в Ноттингем.
– И он опять их захватит! – с возмущением воскликнул шериф.
Гай рассмеялся:
– Не жадничайте! Вы ведь хотите оправдаться перед принцем? И я хочу. Так вот, послезавтра у нас будет чем оправдаться. А сейчас я прошу вас, господа, извинить меня. Я устал и хочу спать. Завтра нас всех ждет длинный, богатый событиями день, перед которым советую набраться сил!
Он поднялся с кресла, но епископ остановил его, положив холеную ладонь на руку Гая:
– Подожди, сын мой! Разве ты не расскажешь подробно о том, что замыслил для поимки Рочестера?
Гай посмотрел на него и холодно усмехнулся:
– Зачем вам обременять себя на ночь ненужными знаниями? Достаточно того, что завтра мы увидим его здесь – в темнице, а послезавтра проводим на эшафот и с легким сердцем сможем продумать нужные слова для послания принцу. Предоставьте все мне!
– Завтра! – недоверчиво покачал головой сэр Рейнолд. – Ты так уверен в своем плане, Гай? Может быть, стоит не торопиться, а как следует все выверить?
– У меня нет времени, – с усталым вздохом ответил Гай. – Если я хоть немного помедлю, он ударит первым. Поэтому завтра.
Попрощавшись с собеседниками одним общим поклоном, он покинул залу. Заметив в коридоре Джеффри, Гай властным жестом подозвал его и отдал еще одно приказание. Джеффри выслушал, внимательно посмотрел на него и, помедлив мгновение, склонил голову в знак повиновения. Но промедление не осталось незамеченным.
– В чем дело? – резко спросил Гай, впившись взглядом в Джеффри. – У тебя есть свои мысли на этот счет? Или сложности в том, чтобы исполнить мой приказ?
– Нет, милорд! – и Джеффри склонился в глубоком поклоне. – Я немедленно приступлю к исполнению вашего приказа!
– И немедленно доложишь мне, как только исполнишь его!
Придя в покои, которые он всегда занимал, когда останавливался в Ноттингеме, Гай тяжело опустился на табурет и, поставив на стол локти, склонил голову на стиснутые в замок кисти рук. Жену он еще по пути в Ноттингем отправил в свой замок. И теперь, когда он был один и никто не изучал выражение его лица, он смог дать волю обуревавшим его чувствам. Впрочем, его лицо осталось как всегда бесстрастным, ничем не выдавая той бури, которая клокотала в его груди.
Они снова вместе. Несмотря ни на что – вместе. Все его усилия растереть ее в прах, унизить его и разлучить их друг с другом оказались напрасными. По всем канонам женщина, опозоренная насилием, теряла всякую ценность. Вновь приблизить ее к себе, да еще и взять в законные жены, – это было выше его понимания! Презрев все правила, с пренебрежением отвергнув все устои, граф Хантингтон в очередной раз взял над ним верх.
Гай вспомнил встречу с лордом Шервуда в сентябре и стиснул зубы до скрежета. Он сам испытал волнение при одном лишь ее имени, когда спрашивал о ней. А Робин только что не зевал, отвечая на его вопросы с откровенным равнодушием к Марианне. Тогда он остался доволен тем разговором, пусть ему и немного удалось вытянуть из Робина. Но достаточно того, что она жива и здорова, и более чем достаточно, что она не вызывает у его недруга прежних чувств. Расставшись с Робином, он испытал злую радость, что хотя бы в этом Робин ничем не отличается от него. Свободный от всего, что связывало Гая, он оказался таким же заложником пресловутой мужской чести. А на самом деле она уже тогда, в сентябре, носила под сердцем ребенка Робина, судя по сроку, который назвал сэр Рейнолд.
Он – объявленный вне закона и приговоренный к смерти, но в то же время негласно всеми признанный правитель Средних земель. Она – украшение знатного общества, самая желанная невеста в том же краю. Каждый из них стал для знати и простонародья символом: он – доблести и справедливости, она – милосердия и красоты. Они во многом схожи своей сутью, объединены родством душ, но при этом разделены пропастью – и преодолеть ее, кажется, невозможно.
Возвращение в Средние земли давнего и самого непримиримого недруга лорда вольного Шервуда влечет возобновление войны между ними, войны не на жизнь, а на смерть. Коварство и беспринципность против доблести и неукоснительного соблюдения правила: не проливать невинную кровь. Война может быть долгой, но однажды она должна завершиться, определив победителя и побежденного.
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.
Книга «Дело Дрейфуса» рассказывает об обвинении капитана французской армии, еврея по национальности, Альфреда Дрейфуса в шпионаже в пользу Германии в конце XIX века. В ней описываются запутанные обстоятельства дела, всколыхнувшего Францию и весь мир и сыгравшего значительную роль в жизни французского и еврейского народов. Это первая книга о деле Дрейфуса, изданная в России. Она открывает перед читателем одну из самых увлекательных страниц истории XIX века. Автор книги, Леонид Прайсман, израильский историк, известен читателю своими монографиями и статьями об истории терроризма и Гражданской войны в России.
Далеко на востоке Англии затерялся край озер и камышей Рамборо. Некогда здесь был город, но теперь не осталось ничего, кроме руин аббатства и истлевших костей тех, кто когда-то его строил. Джоанна Хейст, незаконнорожденная с обостренным чувством собственного достоинства, живет здесь, сколько себя помнит. Гуляет в тени шотландских елей, штурмует развалины башни, разоряет птичьи гнезда. И все бы ничего, если бы не злая тетка, подмявшая девушку под свое воронье крыло. Не дает покоя Джоанне и тайна ее происхождения, а еще – назойливые ухаживания мистера Рока, мрачного соседа с Фермы Мавра.
Когда немецкие войска летом 1941 года захватили Екатерининский дворец, бывшую резиденцию русских царей, разгорелась ожесточённая борьба за Янтарную комнату. Сначала ее удалось заполучить и установить в своей резиденции в Кёнигсберге жестокому гауляйтеру Коху. Однако из-за воздушных налётов союзников на Кёнигсберг ее пришлось разобрать и спрятать в секретной штольне, где Гитлер хранил похищенные во время войны произведения искусства. После войны комната исчезла при загадочных обстоятельствах. Никакая другая кража произведений искусства не окутана такой таинственностью, как исчезновение Янтарной комнаты, этого зала из «солнечного камня», овеянного легендами.
Эта книга — повесть о необыкновенных приключениях индейца Диего, жителя острова Гуанахани — первой американской земли, открытой Христофором Колумбом. Диего был насильственно увезен с родного острова, затем стал переводчиком Колумба и, побывав в Испании, как бы совершил открытие Старого Света. В книге ярко описаны удивительные странствования индейского Одиссея и трагическая судьба аборигенов американских островов того времени.