Лорд и леди Шервуда. Том 1 - [33]

– Эй! – окликнули его из толпы зрителей, напиравших на ограду поля. – Тебе все равно не сделать выстрелов лучше! Все яблочки заняты – твоим стрелам там нет места!

– Посмотрим, – коротко ответил старый лучник.

Теперь он целился дольше, чем при предыдущих выстрелах, и когда отпустил тетиву, по полю прокатился единодушный вздох удивления. Его стрела расщепила пополам стрелу йомена и пробила мишень в самое яблочко. Когда старик снова прицелился, зрители, ратники и герольд затаили дыхание.

Куда подевалась дрожь в его старых руках? Сгорбленная спина выпрямилась, и никто, наблюдая в эту минуту за старым лучником, не смог бы подумать, что он хром, если бы раньше зрители не убедились в его хромоте собственными глазами. Руки в перчатках для стрельбы уверенно держали лук, глаза под нависшими седыми бровями прищурились хладнокровно и неумолимо.

Он сделал подряд три выстрела, и три остальные стрелы йомена оказались так же разбиты пополам, как и первая. Опустив после последнего выстрела лук под уже не крики, а восторженный рев и зрителей, и ноттингемских ратников, которые к тому же грохотали мечами о щиты, старик улыбнулся:

– А верно говорят: возьмешь в руки лук и помолодеешь!

– Браво, отец! – сказал ему с улыбкой йомен, убирая свой лук в колчан. – Ты любого заткнешь за пояс!

Когда ратники во главе с герольдом понесли пораженные стрелами мишени на суд шерифа, йомен, не дожидаясь решения сэра Рейнолда, обнял старого лучника и скрылся в толпе. Зрители почтительно расступались перед ним, не скупясь на похвалы как его меткости, так и веселому достоинству, с которым он принял свое поражение.

– Только дьявол мог попасть в цель с такого расстояния! – запальчиво крикнул проигравший лесничий, с досады бросив лук на землю.

Его тут же обшикали и презрительно освистали, а старик недобро усмехнулся.

– В таком случае, любезный, тебе сегодня удалось встретить не одного, а сразу двух дьяволов: тот парень, что ушел, стрелок не чета тебе.

К старику подошел герольд и тронул его за плечо.

– Почтенный! Сэр Рейнолд объявляет тебя победителем турнира лучников. Он хочет лично вручить награду и побеседовать с тобой.

Старый лучник сделал было шаг следом за герольдом, но его подхватили на руки и понесли с восторженными возгласами, громко славя его искусную стрельбу. У подножия помоста он с ворчанием сумел высвободиться, поднялся по лестнице, сильно припадая на правую ногу, и с видимым трудом преклонил колено перед шерифом.

– Назови свое имя, почтенный стрелок! – с улыбкой воскликнул сэр Рейнолд, взяв с алого шелка серебряную стрелу.

– Меня зовут Аллэйн Фиц-Осберн! – ответил старик неожиданно на безукоризненном французском языке.

Сэр Рейнолд удивленно поднял брови.

– Ты из славного рода Фиц-Осбернов? – шериф оставил диалект, на котором изъяснялись между собой норманны и саксы, и тоже перешел на французский. – А я по твоему наряду решил, что ты один из тех саксонских старейшин, которые раз в год выбираются из лесной глуши.

– Наряд у меня и впрямь не королевский, – усмехнулся старик, – что поделаешь! У моего отца было много сыновей, а я не родился старшим. Мне пришлось добывать себе хлеб луком и стрелами, а не правом первородства. Старость же не красит ни один наряд.

– Старость? – сэр Рейнолд покровительственно рассмеялся, и следом за ним рассмеялись гости, слушавшие их разговор. – Досточтимый Аллэйн, у тебя более зоркий глаз и более верная рука, чем у молодых и самых прославленных лучников!

Седой лучник, довольно посмеиваясь в усы, склонил голову, поблагодарив шерифа за лестный отзыв.

– Не хочу хвалить себя сам, но я с юных лет уже был отменным стрелком. Король Генрих, отец нашего нынешнего государя принца Джона, даже пожаловал меня однажды золотым рогом на расшитой шелками перевязи: так он был доволен моей стрельбой!

Сказанные им слова о принце Джоне, которого он так легко назвал государем Англии, как будто не было и в помине законного короля Ричарда, были восприняты не всеми присутствующими одинаково. Сторонники принца, которых здесь было большинство и к которым принадлежал сэр Рейнолд, поощрительно заулыбались. Лица же тех, кто сохранял в душе верность королю, не одобряя новые порядки, приняли холодно-отчужденное выражение. К таким относился и Гилберт Невилл.

– Ты чересчур смел, Аллэйн! – укоризненно покачал головой шериф, продолжая притом покровительственно улыбаться. – Следует быть осторожнее в речах, поскольку никогда не знаешь, кто может тебя услышать!

Старый лучник поклонился и, вновь распрямив спину, ответил сэру Рейнолду гордым прямым взглядом.

– Милорд, мой отец учил сыновей не таить мысли, если они отвечают убеждениям разума и сердца. Я предан своему государю и не скрываю этого от друзей и тем более от врагов.

– Отлично сказано! – очень тихо заметил Невилл и повернулся к дочери: – Если бы при этом и преданность была обращена на законного государя!..

– Хотел бы я увидеть, каким ты был в молодых летах! – воскликнул сэр Рейнолд, совершенно очаровавшись лучником.

– Могу лишь надеяться, что вы не остались бы разочарованным, предстань я пред вами не убеленным сединами.

Шерифу почудилось в этих словах сомнение, и он ободряюще потрепал стрелка по плечу.