Лорд и леди Шервуда. Том 1 - [150]
– Что-то мне подсказывает, что свадебные обеты для вас уже только необходимая формальность! – хмыкает отец Тук, наблюдая, как бережно, но вместе с тем властно, с уверенностью в своем праве, Робин обнимает Марианну.
Отец Тук приносит кувшин с вином, три кубка и, наполнив их, подзывает Робина и Марианну.
– Что ж! Благослови вас Бог, дети мои! – говорит он с невольным вздохом, высоко поднимая кубок, и внезапно с хитрой улыбкой смотрит на Марианну. – Раз уж ты стала его невестой, теперь я могу сказать тебе, что все простые люди Ноттингемшира считали только его достойным тебя! – отец Тук кивает на Робина.
– Прекрасно, святой отец! – смеется Робин, крепче прижимая к себе прильнувшую к нему Марианну. – А ты, оказывается, не только меня увещевал своими проповедями! Добрую же услугу ты мне оказывал!
Марианна тоже смеется, запрокинув голову так, чтобы видеть глаза Робина. Отец Тук смотрит на них долгим взглядом, и на его лице внезапно появляется выражение горечи. Но ни Робин, ни Марианна не обращают внимания на тревогу священника, как не замечают случайного облачка в ясный солнечный день.
– Что проку в моих увещеваниях, если вы оба не слышали ни одного моего слова! – тихо произносит отец Тук, но они и сейчас не слышат его вздохов.
Они допивают вино, и Робин с Марианной уходят, простившись с отцом Туком и пообещав вернуться совсем скоро уже для обряда венчания. Отец Тук долго смотрит им вслед, пока они не скрываются в лесу.
– Дети! Неразумные счастливые дети! – вздыхает он и, обернувшись к статуе Святой Девы, прижимает руки к груди и молится с необыкновенной горячностью: – Смилуйся над ними, Заступница! Огради от бед, обереги их! Не дай никому разбить их сердца! Сделай так, чтобы они всегда были друг подле друга!
Струится прогретый солнцем воздух. Истомленная солнечными лучами трава источает жар. В тени ветвей ивы, стелящихся по траве, Робин спит, положив голову на колени Марианны. Она бережно склоняется над ним, отводя со лба прядки темных волос, не в силах удержаться от того, чтобы не прикоснуться кончиками пальцев к его скулам, подбородку, губам. Он приоткрывает сонные глаза, улыбается беззащитной ребячливой улыбкой и, положив ее ладонь себе под щеку, снова засыпает. Обняв его за плечи, Марианна вполголоса напевает валлийскую колыбельную песню, которую в детстве ей пела мать. Поодаль, невидимые в тени деревьев, бродят лошади.
День приближается к вечеру, когда они, усталые и счастливые, добираются до Фледстана. Робин последний раз опускает лицо в ее подставленные, как под струи ручья ладони, которые пахнут цветами. Они в последний раз целуют друг друга перед расставанием. Внезапно Робин выпрямляется и прислушивается к ощущению смутной тревоги, появившемуся в его душе. В его глазах проступает настороженность. Марианна с удивлением смотрит на него, проводит ладонью по лицу, закрывая вспыхнувшие синим огнем глаза. Робин порывисто прижимает ее пальцы к губам.
На стенах Фледстана стяги с гербом Невиллов, у замка нет никакой суеты, мост опущен, на склоне холма самым безмятежным образом пасется стадо коров. Если бы что случилось, он бы узнал от своих дозорных, от Вилла Скарлета, зорко следившего за безопасностью Шервуда и мира в его границах. Ничего подозрительного, и все же ему становится тревожно, несмотря на царящий покой.
– Не уходи, сердце мое! – шепчет он. – Не понимаю, в чем дело, но что-то неладно. Лучше вернись со мной в Шервуд!
– Я и вернусь, – с улыбкой отвечает Марианна. – Завтра на закате, когда ты приедешь за мной, и больше никакая сила не заставит меня расстаться с тобой!
– Вернись сейчас! – настаивает Робин. – Я сам отвезу твое письмо отцу. Я все равно должен буду объясниться с сэром Гилбертом.
– Как же ты намерен с ним объясниться и где? – спрашивает Марианна.
– Это уже мое дело, – решительно отвечает Робин, – а сейчас вернемся домой, в Шервуд.
– Ты же обещал, – с укором говорит Марианна и напоминает: – ведь я дала слово!
– Нет! – выдыхает он, сжимая ее запястья с такой силой, что она едва не морщится от боли.
Но Марианна ничем не показывает, что ей больно, смотрит Робину в глаза суровым и требовательным взглядом, отвечая кратким:
– Да! – и, помедлив, добавляет: – Если тебе дорога моя честь.
Он, понимая цену данного слова, не выдерживает, глубоко вздыхает и медленно склоняет голову.
– Ладно, раз обещал, то сдержу свое слово, чтобы ты могла сдержать свое.
Из ее груди вырывается вздох облегчения, Марианна ласково улыбается, улыбка переходит в негромкий, беззаботный смех.
– Милый, не хмурься, прошу тебя! Это жизнь в Шервуде приучила тебя видеть опасность даже там, где ее нет и в помине?
– Что ты знаешь о жизни в Шервуде?! – сердито хмыкает Робин.
– Ничего, кроме той малости, что узнала вчера, – смеясь, соглашается Марианна, глядя на Робина сияющими любовью глазами. – Я начну постигать ее с завтрашнего вечера и обещаю быть прилежной ученицей!
– Ловлю на слове, – ворчит Робин и против воли, но улыбается Марианне, не в силах противиться ее улыбке.
– До завтра! – шепчет Марианна, на миг прильнув к груди Робина.
Он порывисто обнимает ее и свистом подзывает лошадей. Марианна садится в седло, подает Робину на прощанье руку. Он нехотя отпускает ее пальцы, и вот уже через мгновенье серый конь Марианны мчится по дороге, ведущей к Фледстану. Робин поднимает руку в ответ на прощальный взмах ее руки, а когда всадница исчезает в распахнувшихся перед ней воротах замка, подзывает вороного и, вскочив в седло, скрывается в Шервуде.
Он хотел обвенчаться с ней и представить ее в Шервуде как свою супругу – она вернула ему слово и пожелала стать вольным стрелком. Он позволил, и она увидела его в прежде незнакомом ей облике строгого и взыскательного командира, справедливого, но жесткого правителя. Она осознала, что в жизни лесной державы нет места бесшабашным вольностям, о которых из уст в уста передаются легенды. Ряд событий наводит его на мысли о предателе в Шервуде, но эти мысли он пока хранит при себе, понимая, на кого падет подозрение.
Возвращение в Средние земли давнего и самого непримиримого недруга лорда вольного Шервуда влечет возобновление войны между ними, войны не на жизнь, а на смерть. Коварство и беспринципность против доблести и неукоснительного соблюдения правила: не проливать невинную кровь. Война может быть долгой, но однажды она должна завершиться, определив победителя и побежденного.
Звукозапись, радио, телевидение и массовое распространение преобразили облик музыки куда радикальнее, чем отдельные композиторы и исполнители. Общественный запрос и культурные реалии времени ставили перед разными направлениями одни и те же проблемы, на которые они реагировали и отвечали по-разному, закаляя свою идентичность. В основу настоящей книги положен цикл лекций, прочитанных Артёмом Рондаревым в Высшей школе экономики в рамках курса о современной музыке, где он смог описать весь спектр основных жанров, течений и стилей XX века: от академического авангарда до джаза, рок-н-ролла, хип-хопа и электронной музыки.
Как жили и работали, что ели, чем лечились, на чем ездили, что носили и как развлекались обычные англичане много лет назад? Авторитетный британский историк отправляется в путешествие по драматической эпохе, представленной периодом от коронации Генриха VII до смерти Елизаветы I. Опираясь как на солидные документальные источники, так и на собственный опыт реконструкции исторических условий, автор знакомит с многочисленными аспектами повседневной жизни в XVI веке — от гигиенических процедур до особенностей питания, от занятий, связанных с тяжелым физическим трудом, до проблем образования и воспитания и многих других.
Полу-сказка – полу-повесть с Интернетом и гонцом, с полу-шуточным началом и трагическим концом. Сказание о жизни, текущей в двух разных пластах времени, о земной любви и неземном запрете,о мудрой старости и безумной прыти, о мужском достоинстве и женском терпении. К удивлению автора придуманные им герои часто спорили с ним, а иногда даже водили его пером, тогда-то и потекла в ковши и братины хмельная бражка, сбросила с себя одежды прекрасная боярыня и обагрились кровью меч, кинжал и топор.
Беседа императора Константина и патриарха об истоках христианства, где Иисус – продолжатель учения пророка Махавиры. Что означает очистительная жертва Иисуса и его вознесение? Принципы миссионерства от Марии Назаретянки и от Марии Магдалены. Эксперимент князя Буса Белояра и отца Григориса по выводу христианства из сектантства на основе скифской культуры. Реформа Константина Великого.
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.