Если перевести с древнего языка, то «хима» означает «снег», «алайя» — «обитель». Значит, горы Гималаи — это Обитель Снегов!
«О-о, Гималаи! — с опаской и почтением думал Илюк". — Обитель Снегов. Обитель — это что-то серьёзное, что-то вроде старого крепкого дома, который стоит вечно. Значит, тут вечно лежит снег? Неужели он никогда не тает?»
Глянул Илюк и видит: горы заняли всю землю и всё небо.
— Стадо гор! — сказал слонёнок. — Двадцатьшестнадцать гор!
Если число «двадцатьшестнадцать» однажды напугало и взрослого тигра, который даже в миллионах-триллионах кое-что смыслил, то как не встревожиться трёхлетнему слонёнку?
Теперь идти вперёд означало «подниматься вверх» или же «дойти до облаков».
— Вы — самые высокие горы на свете! — сказал слонёнок после того, как полдня прошагал вверх, а к облакам не приблизился даже наполовину.
Он и это сказал верно! Знаменитые путешественники, которые весь земной шар обошли вокруг, говорят то же самое. Если бы один из них стоял сейчас перед Илюком, он, конечно, сказал бы так:
«Да, Илюк, эти горы — самые высокие на свете! И са-мая-самая высокая вершина Джомолунгма (иначе — Эверест) тоже в Гималаях. Что? В следующем году пойдёшь на Эверест? Ну… подрастёшь немного, станешь большим, сильным, может, тогда и… Что-о-о-о? Куда сейчас идёшь? Куда? Не может быть! Знаешь ли ты, что Чувашия отсюда очень-очень далеко! Так далеко, что когда там, в Чувашии, рассказывают малышам сказку на ночь, то про Индию говорят: «В тридевятом царстве, в тридесятом государстве…»
«Знаю! — ответил бы И люк, удивляясь, почему отважный путешественник вдруг так разволновался. — Ласточка мне всё рассказала!»
Тогда путешественник подробно, не спеша рассказал бы о горах, пустынях, реках и морях, какие лежат на пути Илюка.
Но Илюк не встретил отважного путешественника и потому один, без помощи и совета, пересекал бурлящие горные реки, обходил бездонные ущелья, одолевал высокие перевалы — шёл по Обители Снегов, где властвует мороз и совсем близко солнце.
Оказывается, когда живёшь дома, под боком у мамы, даже себя самого толком не знаешь! Теперь Илюк знакомился с миром и в то же время знакомился с самим собою, узнавал, на что он способен, чего он не любит и что ему нравится.
Вот что узнал Илюк о слонах:
1. Посмотришь на слонов — они такие неуклюжие! Но это только кажется! Они могут пройти через любую, даже самую непроходимую чащу и подняться на самую крутую гору. А когда слоны идут по узкой тропе над пропастью, у них не кружится голова. И это очень хорошо! Голова у них большая, и представляете, какое это будет головокружение, если закружится такая голова?
2. Хобот — очень удобная штука. Удивительно, как это другие могут обходиться без хобота! Надо попить — хобот превращается в шланг, наберёт воды и выльет её в рот. Надо поесть — хобот как рука, сорвёт, что ему надо, и тоже в рот! Если уж приходится наказывать кого-нибудь, хобот становится дубинкой. Разок отведаешь — запомнишь на всю жизнь. Он же считается лучшим в мире носом. И вполне заслуженно. Лучше всех носов чует запахи. Конечно, слон любит свой хобот, гордится им и бережёт его.
3. Они своё слово держат крепко. Если уж собрались к маленькой Хеведусь, то долго не раздумывают, сразу выходят в путь. Когда их ждёт Хеведусь, они могут шагать без отдыха несколько дней. Однако даже олимпийские чемпионы не могут каждый день повторять свои рекорды. Так и слоны, им тоже приходится иной раз остановиться, чтобы поесть и поспать. Потом они снова идут дальше.
Ещё Илюк узнал, что слоны, особенно трёхлетние, недолюбливают:
1. Такой неуместный вопрос, как «Ты совсем один?».
2. Когда сладчайший банан уже во рту вдруг становится горьким-прегорьким. Банан, а такой вероломный!
3. Вопли: «Заблудился!», «Сбился с пути!», «Потерял дорогу!», раздающиеся как раз в то время, когда стоишь и не знаешь, куда идти.
А что они любят больше всего?
Илюк узнал и это. Оказывается, больше всего они любят ВОСХОД СОЛНЦА! В эти минуты трёхлетние слонята стоят не шелохнувшись и смотрят, как, постепенно озаряя мир, освобождая его из мрака и теней, поднимается солнце. Выступают горы, окрашиваясь в розовое и голубое, искрится снег. Солнце так близко, что можно даже поговорить с ним:
— Солнце! В какую сторону мне идти? Ты оттуда видишь Чувашию?
ГЛАВА ТРЕТЬЯ,
в которой тропинка вдруг срывается с места и уходит куда-то по своим делам
Поднимется Илюк на гору — перед ним встаёт другая, одолеет её — дорогу преграждает третья. Вот и идёшь: вверх-вниз, вверх-вниз. Может, кто-нибудь скажет: «Вниз — это не беда! Лишь бы подняться, а спуститься— проще простого! Можно съехать на хвосте».
Если скажет, значит, этот «кто-нибудь» любит говорить не подумав. Спуск с горы зачастую бывает страшней и опасней, чем подъём.
Илюк остановился. Куда ни посмотришь — горы.
«Двадцатьшестнадцать гор!» — сказал он обеспокоенно.
Не подумайте, что Илюк повторился. Это были другие двадцатьшестнадцать гор. Те, первые двадцатьшестнадцать, он уже оставил позади.
С самого первого дня путешествия Илюк шёл так, как научила его Ласточка.
Он всё ещё шагал по Гималаям, которые на севере смыкаются с Памиром.
