Лондон. Темная сторона - [61]

Но Пит не появился ни на следующий день, ни через день, а когда он так и не пришел на третий день, Кохлан почувствовал, что его хрупкая решимость заколебалась. А потом, во время обеда, когда он искал фольгу, чтобы завернуть недоеденный сэндвич — от постоянного напряжения у него пропал аппетит, — то обнаружил нечто, снова взорвавшее его.

Стоя на стуле в кухне, он дотянулся до верхней полки, где должна была быть фольга, и нащупал там холодный пластиковый пакет. Заглянуть на полку он не мог, так что принялся шарить подагрическими пальцами в попытке понять, что это. Похоже на старую полиэтиленовую сумку, набитую льняными носовыми платками.

Он старался подтянуть пакет, но пальцы соскальзывали. После нескольких неудачных попыток ему удалось ухватить край свертка. Продвигаясь на пару дюймов за раз, он двигал пакет к краю полки. Наконец старик добился своего, и сверток полетел вниз, а из него на пол каскадом посыпались маленькие пластиковые пакетики и конвертики из фольги. Следом летел извивающийся, словно воздушный змей, черный мешок для мусора. Кохлан в изумлении смотрел на эту кутерьму. По кухонному полу разлетелось по меньшей мере две или три сотни маленьких пакетиков и конвертов.

На это потребовалось с минуту, но Кохлан видел достаточно полицейских сериалов, чтобы понять, что перед ним наркотики. На сотни, а может, тысячи фунтов. Он слез со стула и присел, не сводя глаз с ужасной кучи и думая, что со всем этим делать. Он посмотрел на часы и увидел, что уже почти пять, время, когда обычно заходит Пит. Вздохнув, он с трудом опустился на пол, сгреб все маленькие пакетики в большой мусорный пакет и положил его на стол.

Через пятнадцать минут он услышал в прихожей голос Пита, а вслед за ним еще чей-то. Кохлан затаил дыхание, сердце его выскакивало и груди, пока он ждал, когда они пройдут из прихожей в гостиную. Он услышал, как включился телевизор, огласивший квартиру частой дробью консервированного хохота, и мгновение спустя на кухню вошел черноволосый паренек. Он посмотрел на сидящего перед набитым мусорным мешком Кохлана, и зрачки его расширились и потемнели от злости.

— Какого хрена ты тут надумал с этим делать?

— Я мог бы задать тебе тот же вопрос, — ответил Кохлан.

— Не твое собачье дело.

— Это моя квартира, — сказал Кохлан. — Это мой дом.

В этот момент в кухню вошел Пит, привлеченный повышенными голосами.

— Ты знаешь что-нибудь об этом? — показал на мусорный пакет Кохлан.

Подыскивая нужные слова, Пит бросил взгляд на другого парня. А тот без предупреждения подошел к Кохлану и со всей силы ударил его в лицо.

Кохлан ощутил, как молния боли пронзила его хребет и пригвоздила к стулу. Слезы растворяли бьющую из носа кровь. Он покрутил головой и, потеряв сознание, рухнул лицом на пакет с наркотиками.

— Ты убил его! — взвизгнул Пит. — Ты убил его!

— Не-е, он не умер, — сказал другой, пихнув Кохлана в плечо с такой силой, что голова старика задергалась на пакете. — Смотри, у него до сих пор идет кровь. У мертвецов кровь не идет.

— Но он может вот-вот умереть. — Лицо у Пита побелело, язык прилип к гортани.

— Не будь ты гребаным идиотом, — отозвался второй и снова пихнул Кохлана.

Старик сполз со стула, потянув за собой пакет с наркотиками, содержимое которого высыпалось на изношенный линолеум.

Пит застыл, не отрывая глаз от старика и рассыпавшихся наркотиков.

— Ну же, давай, собирай, — прикрикнул второй.

Пит на мгновение заколебался — ноги несли его прочь, — но затем подчинился. Он сгребал наркотики в кучу и пытался уловить дыхание Кохлана.

— Давай, давай, — подгонял его дружок, пихая в бок носком кроссовки.

Пит торопливо собрал оставшиеся пакетики и побросал их в мусорный пакет. Закончив, он замотал верхушку пакета и протянул его второму. Но тот велел вернуть пакет на буфет.

— А как же мистер Кохлан?

— Он никому не скажет, — последовал ответ.

Вскоре Кохлан, более потрясенный, чем поврежденный, пришел в себя. Постепенно возвращаясь к реальности, он некоторое время оставался на полу и пытался уловить звуки присутствия в квартире посторонних. Казалось, все тихо, и он окончательно убедился, что в чувство его привела хлопнувшая дверь. Он провел рукой по окровавленной верхней губе. Кровь подсыхала, а значит, из носа уже не текла. Он с трудом поднялся и проковылял к раковине. Открыл кран и подождал, когда пойдет холодная. Сложив ладони, он наполнил их водой и прижимал к носу, пока вся вода не просочилась сквозь негнущиеся пальцы. Повторил процедуру. Когда нос и лицо вокруг него онемели, он почувствовал, что к нему возвращаются силы и сознание проясняется. Он понимал, что нужно обратиться в полицию, но знал и то, что это будет ошибкой. Он видел, что случалось с людьми, решившимися за себя постоять, и не желал себе такого. Куда чаще мучения не прекращались, а только возрастали.

Он доплелся до спальни и сменил рубашку, а залитую кровью бросил в мусорное ведро за дверью. Кровь забрызгала и брюки, но так как он купил их всего несколько недель назад, то решил не выбрасывать. Переодевшись, он пошел в ванную, чтобы рассмотреть в зеркале свои увечья. Стерев высохшую кровь фланелью, он склонился к зеркалу, чтобы взглянуть поближе. Небольшая царапина на носу и наливающийся синяк, но, помимо этого, повреждения казались минимальными, по крайней мере, снаружи.