Лондон. Разрушение стереотипов, или Нетуманный Вавилон - [5]
Огромное влияние на формирование структуры города оказали трагические события: эпидемии, пожары и войны.
В Средние века Лондон пережил несколько крупных эпидемий чумы, самыми катастрофическими из которых стали две – «Черная смерть» в 1347–1353 годах и «Великая эпидемия чумы» в 1665–1666 годах. Первая из них унесла жизни, по крайней мере, 60 % тогдашнего населения Лондона (точной статистики в то время не велось). Вторая скосила 100 тысяч человек, или 25 % населения Лондона и была окончательно остановлена лишь другим бедствием – Великим пожаром 1666 года.
События 1660‑х годов в Лондоне, который только-только пережил реставрацию монархии Стюартов, изучены лучше других во многом благодаря дневникам Сэмюела Пипса (Samuel Pepys), чиновника Королевского флота, который затем стал депутатом парламента и президентом Королевского общества (английского аналога Академии наук). Дневник, который Пипс скрупулезно вел в течение целого десятилетия, был найден и расшифрован лишь более полутора веков спустя и является одним из самых известных дневников в британской истории, запечатлевшим хронику городской и национальной жизни на важном переломе исторических эпох.
О событиях «Великой эпидемии чумы» также рассказывает исторический роман Даниэля Дефо «Дневник чумного года», написанный им в 1722 году на основе воспоминаний шорника из Ист-Энда Генри Фоя. Также чуме посвящена пьеса английского поэта Джона Вильсона «Чумной город», по мотивам которой впоследствии Александр Пушкин создал свой знаменитый «Пир во время чумы».
Великий пожар 1666 года – это, пожалуй, самое масштабное и часто упоминаемое событие во всей двухтысячелетней истории Лондона. Он разразился в самом начале сентября «года сатаны», в который суеверные люди, к тому же напуганные явлением кометы на небе за пару лет до того, ждали бед. Пожар начался в пекарне на улице Пуддинг-лейн в Сити и начал быстро распространяться по городу, практически полностью состоявшем тогда из деревянных построек, которые к тому же были иссушены жарким летом без дождей и полыхали как спички. Пожар продолжался почти четыре дня, со 2 по 5 сентября, и уничтожил три четверти Сити и прилегающие к нему с запада районы. Согласно подсчетам современников, сгорело 13,5 тысячи домов, 87 приходских церквей, кафедральный собор Святого Павла, Королевская биржа, здания свыше 40 гильдий и ливрейных компаний.
Поразительно, но количество человеческих жертв исчислялось единицами, однако без крова остались десятки тысяч людей, которые в одночасье лишились практически всего. В организации пожара практически сразу заподозрили католиков, которым не удалось осуществить Пороховой заговор 1605 года. Нашелся один француз-часовщик по имени Робер Юбер, который даже признался в поджоге, его быстро судили и казнили на виселице в Тайберне (недалеко от нынешней Мраморной арки) уже 28 сентября, несмотря на нестыковки в показаниях. Позже выяснилось, что Юбер был в море в момент начала пожара и прибыл в Лондон в самом его разгаре. Впоследствии пожар признали случайностью.
В ознаменование победы над Великим пожаром в 202 футах от места, где он начался, была установлена полая колонна из портландского камня под названием Монумент (Monument) по проекту Кристофера Рена. Ее высота также 202 фута (61 метр), это самая высокая отдельно стоящая каменная колонна в мире. Сооружена она на месте первой уничтоженной огнем церкви Святой Маргариты, а увенчана позолоченным навершием в виде пламени. Если колонну «положить» на бок в направлении на восток, навершие окажется как раз на месте той самой злополучной пекарни. Первоначальная надпись на колонне официально обвиняла католиков в поджоге Лондона по наущению папы римского. Она была убрана лишь в 1830 году, после принятия закона об эмансипации католиков.
Место же, где, как принято считать, пожар завершился, отмечено небольшой позолоченной деревянной статуей, изображающей маленького мальчика. Она установлена в нише здания на углу улиц Гилтспур-стрит (Giltspur Street) и Кок-лейн (Cock Lane) близ рынка Смитфилд. Неподалеку от них, в одном из углов площади Уэст-Смитфилд (West Smithfield) перед рынком, в начале улицы со странным названием Литтл-Британ (Little Britain) можно увидеть и одно из немногих переживших пожар и неплохо сохранившихся до наших дней зданий (не считая церквей) – это надвратный дом бывшего монастыря Святого Варфоломея. Буквально на соседней улочке, Клот-фейр (Cloth Fair), стоит еще один дом (номер 41), который считается самым старым жилым домом Лондона, построенным на этом месте еще в конце XVI – начале XVII века, но с тех пор несколько видоизменившимся.
Значение пожара для развития Лондона сложно переоценить. Он стал для города именно тем несчастьем, без которого не было бы счастья, согласно известной пословице. Во‑первых, он победил чуму, погубив множество крыс и других паразитов. Во‑вторых, он позволил перестроить город в соответствии с современными требованиями: были предусмотрены более широкие улицы и тротуары, а также запрещены открытые сточные канавы.
Власти стали строже следить за единством архитектурного облика города, избавились от деревянных зданий и нависавших над улицами балконов и галерей. Дома стали строиться из камня и кирпича по более стройному плану, были проложены две новые широкие улицы, названные в честь короля и королевы – King Street и Queen Street.
Сборник эссе, интервью, выступлений, писем и бесед с литераторами одного из самых читаемых современных американских писателей. Каждая книга Филипа Рота (1933-2018) в его долгой – с 1959 по 2010 год – писательской карьере не оставляла равнодушными ни читателей, ни критиков и почти неизменно отмечалась литературными наградами. В 2012 году Филип Рот отошел от сочинительства. В 2017 году он выпустил собственноручно составленный сборник публицистики, написанной за полвека с лишним – с I960 по 2014 год. Книга стала последним прижизненным изданием автора, его творческим завещанием и итогом размышлений о литературе и литературном труде.
Проблемой номер один для всех без исключения бывших республик СССР было преодоление последствий тоталитарного режима. И выбор формы правления, сделанный новыми независимыми государствами, в известной степени можно рассматривать как показатель готовности страны к расставанию с тоталитаризмом. Книга представляет собой совокупность «картинок некоторых реформ» в ряде республик бывшего СССР, где дается, в первую очередь, описание институциональных реформ судебной системы в переходный период. Выбор стран был обусловлен в том числе и наличием в высшей степени интересных материалов в виде страновых докладов и ответов респондентов на вопросы о судебных системах соответствующих государств, полученных от экспертов из Украины, Латвии, Болгарии и Польши в рамках реализации одного из проектов фонда ИНДЕМ.
Вопреки сложившимся представлениям, гласность и свободная полемика в отечественной истории последних двух столетий встречаются чаще, чем публичная немота, репрессии или пропаганда. Более того, гласность и публичность не раз становились триггерами серьезных реформ сверху. В то же время оптимистические ожидания от расширения сферы открытой общественной дискуссии чаще всего не оправдывались. Справедлив ли в таком случае вывод, что ставка на гласность в России обречена на поражение? Задача авторов книги – с опорой на теорию публичной сферы и публичности (Хабермас, Арендт, Фрейзер, Хархордин, Юрчак и др.) показать, как часто и по-разному в течение 200 лет в России сочетались гласность, глухота к политической речи и репрессии.
В рамках журналистского расследования разбираемся, что произошло с Алексеем Навальным в Сибири 20–22 августа 2020 года. Потому что там началась его 18-дневная кома, там ответы на все вопросы. В книге по часам расписана хроника спасения пациента А. А. Навального в омской больнице. Назван настоящий диагноз. Приведена формула вещества, найденного на теле пациента. Проанализирован политический диагноз отравления. Представлены свидетельства лечащих врачей о том, что к концу вторых суток лечения Навальный подавал признаки выхода из комы, но ему не дали прийти в сознание в России, вывезли в Германию, где его продержали еще больше двух недель в состоянии искусственной комы.
К сожалению не всем членам декабристоведческого сообщества удается достойно переходить из административного рабства в царство научной свободы. Вступая в полемику, люди подобные О.В. Эдельман ведут себя, как римские рабы в дни сатурналий (праздник, во время которого рабам было «все дозволено»). Подменяя критику идей площадной бранью, научные холопы отождествляют борьбу «по гамбургскому счету» с боями без правил.
Можно ли комфортно существовать в городе, претендующем на статус столицы мира, и не затеряться в толпе, говорящей на 800 языках? Как не спасовать перед драйвом мегаполиса, в котором даже обыденное возведено в превосходную степень? Как свернуть с проторенных туристических троп и увидеть Нью-Йорк таким, каким его не видел никто до вас?Неважно, бывали ли вы здесь раньше или планируете свой первый заокеанский вояж, авторский «не-путеводитель» по Нью-Йорку Карины Чумаковой поможет вам расстаться со стереотипами о городе «каменных джунглей», сориентироваться в постоянно меняющейся мозаике районов и кварталов и превратиться из туриста в путешественника – отважного исследователя городских улиц, бескрайних парков, океанских пляжей, музеев и фермерских рынков.