Лондон. Прогулки по столице мира - [27]

Так Блад и его сообщница «вошли в доверие» к своей жертве, как выразился бы современный мошенник. Через день или два «пастор» подарил миссис Эдвардс пару перчаток в знак благодарности. Постепенно знакомство переросло в дружбу, «пастор» и его «жена» стали частыми гостями в доме четы Эдвардс, у которых была незамужняя дочь и сын, находившийся в то время во Фландрии. Созрела мысль устроить брак мисс Эдвардс с племянником «пастора», которому последний приходился опекуном. Семейство Эдвардсов благосклонно отнеслось к этой идее. Был назначен день, в который «пастор» должен был представить своего «племянника». В этот день, как только стало темнеть, Блад верхом прибыл в Тауэр. Его сопровождали четыре сообщника. Один из них остался с лошадьми у ворот Святой Екатерины, а Блад и трое других, в том числе «племянник», должны были похитить знаки королевской власти. Бладу надлежало похитить корону, его пожилому сообщнику, бывшему «железнобокому» по имени Паррот предстояло прикарманить державу, а третий жулик должен был вынести в мешке скипетр, распиленный натрое. «Племяннику» вменялось в обязанность нести охрану. Старый Эдвардс тепло встретил гостей у Башни Мартина и сообщил, что миссис и мисс Эдвардс спустятся через минуту. Блад пояснил, что его друзья сами не из Лондона, поэтому нельзя ли им заглянуть в сокровищницу Короны. Старик тотчас открыл дверь в помещение, где хранились драгоценности, и воры вошли внутрь — все, кроме оставшегося охранять лестницу «племянника», который скромно заметил, что предпочитает блеск глаз своей невесты сверканию любых самоцветов! Внутри воры сбили Эдвардса с ног и вставили ему кляп. Блад схватил корону и деревянным молотком сплющил арки, чтобы регалия поместилась в карман. Паррот взял державу с ее огромным рубином, а третий сообщник принялся распиливать скипетр. И в этот миг случилось событие настолько невероятное, что никакой романист не посмел бы вставить подобный эпизод в свое сочинение! Домой вернулся молодой Эдвардс, который, как считалось, пребывал во Фландрии. Юноша вскользь подивился присутствию незнакомца, но не стал задерживаться, ибо торопился увидеть мать и сестру.

«Племянник» же, встревоженный появлением постороннего, подал сигнал тревоги. Воры открыли дверь и вышли наружу — с короной и державой. Полураспиленный скипетр они оставили в сокровищнице. Тем временем Эдвардс сумел выплюнуть кляп и принялся звать на помощь.

В Тауэре началась суматоха. Спрятав корону под пасторским облачением, Блад пустился наутек. Крича: «Ловите мерзавцев!», он постарался усилить неразбериху и сбить с толку стражников. По счастливой случайности, командир отряда стражников капитан Бекенхэм догадался, что истинный вор — именно Блад, и устремился в погоню. У ворот Святой Екатерины к капитану присоединилась толпа простолюдинов, которые и схватили воров. Бекенхэм вступил в схватку с Бладом, тот попытался выстрелить прямо в лицо капитану. К счастью, пистолет дал осечку, а в следующее мгновение Блада схватили. В пылу схватки никто не заметил, что от короны отломились и упали в грязь несколько драгоценных камней. Впоследствии выяснилось, что жемчужину подобрал трубочист, а бриллиант прихватил некий подмастерье. Прочие выпавшие из короны драгоценности так и не были найдены.

Парроту также не удалось ускользнуть; в кармане его брюк нашли державу — без одного рубина. Впрочем, позднее камень отыскался в одежде вора. Когда мошенников уводили, Блад бросил через плечо капитану Бекенхэму: «Что ж, затея была неплохая. Жаль, что дело не выгорело. Мы хотели заполучить корону».

Самое удивительное в этой истории — то, что произошла она в эпоху, когда даже мелкое воровство каралось смертью. Возможно, понять причины случившегося поможет продолжение этой истории. Спустя несколько дней Блад был вызван в Уайтхолл, где его удостоил приватной беседы Карл II. Было бы чрезвычайно интересно узнать, о чем они говорили; так или иначе, Блад вернулся с королевской аудиенции владельцем поместья в Ирландии и 500 фунтами годового дохода! Карла II до сих пор подозревают в том, что, в очередной раз испытывая насущную потребность в наличности, он нанял Блада и поручил тому украсть корону! Согласно другому популярному в те времена слуху, король хвастался, что нет такого человека, который сумел бы украсть корону, а Блад попытался сделать это, чтобы привлечь монаршее внимание к своей персоне.

В конечном счете Блад пал жертвой судебного разбирательства, предпринятого на основании заявления герцога Бэкингемского, который выставил полковнику претензии на сумму 10 000 фунтов. Перспектива выплаты такой суммы оказалась для полковника невыносимой. Блада похоронили в Вестминстере, при этом никто не сомневался, что смерть — всего-навсего очередной фокус полковника; уж слишком дурной была его репутация. Поэтому суд разрешил эксгумацию, личность Блада установили по характерному шраму на большом пальце. Спустя столетия, когда строилась Виктория-стрит, прах Блада вновь потревожили. Эпитафией полковнику Бладу суждено было стать двум язвительным строчкам, сохранившимся на листовке в коллекции Британского музея: