Лолотта и другие парижские истории - [19]

Когда спускались вниз, под ногами снова хрустели осколки яшмы.

Время ползло как тот дождевой червяк, которого я видела на прошлой неделе – он стекал по асфальту как медленный ручей, с каждым преодоленным сантиметром приближая смерть под каблуком. Дима проголодался. Мы взяли в столовой два комплексных обеда, и я съела салат из огурцов почти полностью, а муж, как обычно, доел за меня остальное. За соседним столиком сидел худенький смуглый юноша в зеленой футболке – браслеты на запястьях, серьга в ухе, волосы собраны в хвост. Похож на индейца: узкое лицо, губы, непривыкшие к улыбке, в чертах монументальность, в жестах – готовность к мгновенному действию. Мне тридцать два года, и когда я встречаю людей моложе, то всегда чувствую к ним противоестественную (а скорее – вполне естественную) ревность (а скорее – зависть). Они могут столько всего изменить в своей жизни – раствор ещё не схватился, все двери открыты…

Юноша уничтожал такой же точно комплексный обед, как и у нас – было видно, что к еде, как и ко всему прочему в своей жизни он относится серьёзно. Не знаю, что на меня вдруг нашло, – может, правда, перебрала энергии, – но я догадалась, что это Юра, внук Авроры Константиновны. Слишком уж своим он выглядел в этой столовке, где скучающие подавальщицы и посудомойки собрались у дальнего стола и галдели, как чайки. Но я не решилась задать ему вопрос сразу же, а потом он допил компот – и ушёл, даже не взглянув на нас. И то правда – чем бы мы его заинтересовали?

Время-червяк доползло до нужной отметки.

– Может, сходим на экскурсию? – осторожно предложил Дима. – Если ты не слишком устала…

7

Желающих увидеть раскопки Аркаима было не много – группка женщин в цветастых платьях стояла вокруг высокого и очень нескладного мужчины в рыбацкой шляпе. Тихо, но непреклонно подвывал чей-то ребенок, осатаневший от жары. Все, включая нас, размахивали купленными билетами, как веерами. Появился экскурсовод – тот самый индеец. Юра. Хотела отдать ему конверт сразу же, но лицо Юры было таким строгим, что я не решилась вытряхивать его из этой строгости упоминаниями о личной жизни, бабушке и поселке Фершампенуаз. На меня часто нападают приступы робости, когда я в буквальном смысле слова не могу открыть рта и попросить, например, чтобы разменяли пятьсот рублей. Не могу – и всё. Пусть лучше Дима вручит конверт в конце экскурсии, и дело с концом.

Юра шёл впереди, офлангованный мужчиной в рыбацкой шляпе с одной стороны, и самой цветастой из женщин – с другой. Оба всячески старались произвести на экскурсовода впечатление своими знаниями древней истории: мы с Димой шли следом и ловили эти знания на лету, как отличники в школе. Лесная тропа, комары, муравьи, пересекающие дорогу живой нитью – Юра затормозил перед этой нитью и бережно перешагнул через неё, а вдохновенно токующий мужчина в шляпе раздавил часть каравана своим гигантским ботинком. Показалось поле – такое вполне себе колхозное, с грязной разъезженной дорогой, где там и сям попадались смачные коровьи лепёшки.

– Откуда здесь это? – возмутилась цветастая женщина. – Заповедник ведь…

– Местные пасут, – сказал Юра. – Ничего не можем сделать.

Мужчина в шляпе, оглядываясь на нас в поисках поддержки и восхищения, сообщил, что вообще-то живет в Москве (здесь была выдержана пауза, чтобы мы могли оценить это известие по достоинству), но давно мечтал увидеть Аркаим, и так рад, так рад, что он, наконец, здесь…

Впереди появилось что-то похожее на раскопки – как сказал Юра, это один из типичных домов Аркаима, где жили сразу несколько поколений одной семьи. Рассказывал он интересно, и как-то очень быстро перенес нас в давнее прошлое, когда по степи носились табуны диких лошадей, а привыкшие к набегам кочевники укрепляли свои города, даже если им на протяжении многих десятилетий не угрожала опасность.

Солнце светило в упор, женщины разлеглись на земле поодаль и загорали, задрав цветастые юбки до трусов. Стихшему ребенку выдали что-то умиротворяющее – судя по всему – телефон с компьютерной игрой: Юра вздрагивал от электронных попискиваний, но не терял нить повествования. Мужчина в шляпе изнывал, ожидая, когда можно будет задавать умные вопросы. Дима шепнул, что отойдет на минутку – да, заповедник, он всё понимает, но приспичило, значит, приспичило. Я была в прошлом – вместе с Юрой и древними ариями. Смотрела сквозь сощуренные веки на место бывшего колодца (и видела колодец!), на следы несущих столбов (и видела столбы), а потом зрение вдруг выключилось, женщины вскочили на ноги, ребёнок выронил телефон с игрой…

Юра моментально всё понял – и пока мы крутили головами, побежал на крик. Бледный Дима широко разводил руки, как рыбак:

– Вот такой величины дрянь! Зубы сантиметра по три, не меньше. Я ж думал, на гвоздь накололся – но откуда тут гвоздь? Удар, как шприц воткнули!

– Нужно отсосать яд, – сказал Юра. – Давайте, это срочно! Гадюка, по следам вижу.

На голени у Димы вспухали две красные точки.

– Толщиной с мою руку и длиной с метр! – повторял муж, пока Юра оказывал ему первую помощь. Ребёнок снимал происходящее на телефон, пока москвич не сделал его матери замечание. Мать огрызнулась, но телефон у пацана забрала, и тот заверещал на всю степь.