Локусы и фокусы современной литературы - [15]

Есть народы, имеющие сходные ценности, есть такие, которые отличаются очень сильно. Ценности эти проявляются во всей повседневной жизни народа и на всех уровнях: в промыслах, ремеслах, спорте, семье, одежде, питании. Аккумулятором этих ценностей являются искусство, философия и религия, составляющие верхние этажи культуры.

Культура есть у каждого народа и даже части народа. Бывает культура дворянская, крестьянская, городская, национальная, первобытная и так далее. Существуют сложные культуры, которые включают в себя всегда несколько народов и могут принимать в свой состав не только дикие племена, но и государства.

Единство культуры определяется не географией ее распространения, а идейной структурой. Два народа могут принадлежать одной культуре, если между ними расстилается океан, но они имеют одну религию, то есть одинаковые ценности. ЮАР и США принадлежат той же большой культуре, что и Англия, потому что все эти страны протестантские. Два народа могут принадлежать разным культурам, даже если граница между ними – тропинка в поле. Луизиана и Франция изначально не принадлежали одной цивилизации не потому, что Луизиана лежала за океаном, а потому что во Франции жили христиане, а в Луизиане – язычники индейцы. Франция при этом относилась к европейской культуре, индейские племена не имели такой сложной культуры, которая могла бы интегрировать несколько народов на достаточно длительное время.

Культуры рождаются, расцветают и умирают. Ни одна культура не существует вечно. Шпенглер отмерял культуреоколо тысячи лет [5]. При всей приблизительности этого числа ясно, о каких временных промежутках идет речь.

Около тысячи лет назад в Европе возникла новая культура – европейская католическая. Религиозно все европейские народы были едины – они были католическими. Политически эти народы не были едины, имели разные государства и постоянно воевали друг с другом.

Около пятисот лет назад в Европе появилась новая культура – протестантская. Она включает в себя все протестантские народы. Религиозно протестантский мир тоже един, как и его прародительница, католическая Европа. Политически он так же раздроблен, как и она.

Соотношение этих двух культур представляет собой проблему. Протестантский мир при своем рождении и до сих пор явно враждебен католической цивилизации, но в некоторых отношениях они могут выступать единым фронтом и явно чувствуют свое культурное единство. Во всяком случае, католиков протестанты очевидно относят к высшему классу людей по сравнению с неграми, мусульманами, русскими и теми же китайцами.

Россия – это еще одна христианская культура. До монгольского нашествия Русь была очень похожа на Европу и культурно (религиозный раскол еще не проявился в такой степени), и в политическом отношении – вечной войной государств друг с другом. Интеграционный культурный потенциал России стал проявляться уже после татаро-монгольского ига, и за символическую точку отсчета можно принять время Ивана Великого, XV век, когда Россия сбросила татаро-монгольское иго, заявила о себе как о царстве и выступила как цивилизационный и политический центр для разных народов.

Каково же культурное ядро протестантской цивилизации, та сверх-идея, которую протестантская культура предлагает всякому народу, вступающему с ней в межкультурную коммуникацию? Сверх-идея протестантской культуры: не все люди – люди; есть избранные, которым можно все, а некоторым до звания людей не дорасти никогда. В европейской культуре эта идея диалектически развивается из представления о сверхценности индивида.

Человек всегда формируется как составная часть нескольких общностей. Человек является частью своей семьи, школьного класса, рабочего коллектива, своей дружеской компании, своего города, своего народа и так далее. Ради каждой из этих общностей человек может пожертвовать и жертвует какими-то своими интересами. Даже для того, чтобы доставить себе какое-то удовольствие, нужно от чего-то отказаться. Этот же пример показывает, как условно в данном контексте понятие жертвы. Человек это делает в первую очередь для себя, эта связь с общностью делает богаче и лучше его самого, ему не жалко времени и сил, чтобы быть частью любовной пары, клуба реконструкторов или военного отряда. В предельном случае человеку не жалко и своей жизни.

Основная интуиция европейской культуры – индивид как величайшая ценность. Это значит, что в принципе нет такой общности, ради которой можно было бы жертвовать индивидом, другими словами, в принципе нет такой общности, ради которой индивид мог бы жертвовать собой.

Это утверждение полностью разрывает описанные выше социальные связи. Никаких жертв ни для какой общности. Нет ничего выше отдельного человека, а у отдельного человека нет долгов перед «абстрактными сущностями». Семья – это фикция, язык – это не сокровищница тысячелетней мудрости, а проявление инстинктов, народ – это просто слово, которое ничего не значит. Фикции не могли реально сформировать реальную личность, значит, индивид ничего не должен никаким общностям.

Любая социальная общность в реальной жизни, а не в мире идей – это прежде всего люди. Так у нас появляется отдельный бесценный индивид, который никому ничего не должен. Не признавая реальных долгов, наш индивид тем самым обесценивает других людей. Кроме бесценного индивида, появляются не имеющие ценности все остальные. В протестантской культуре эта идея выразилась в учении Жана Кальвина о Невидимой Церкви, которое к нашему времени проникло и в массовую культуру [2].