Логово зверя - [75]

Юра, увидев всё это, на мгновение замер. Он не знал, что ему делать. Мысли вихрем, в бешеном темпе крутились в голове, сбивая с толку и мешая сосредоточиться и ухватить главную, наиболее полезную и целесообразную. Идеи, одна безумнее и нелепее другой, вспыхивали в возбуждённом мозгу и тут же гасли, подавленные суровым и властным чувством реальности, подсказывавшим, что сейчас не время для фантазий.

Неизвестный сам вывел его из замешательства. Услыхав скрип отворяемой двери, он, хотя и не сразу, словно не желая отрываться от созерцания намеченной им цели, медленно повернулся и взглянул на вошедшего.

Их взгляды встретились. Юра впервые видел это неведомое, загадочное и страшное существо так близко – их разделяло всего несколько шагов. И, во все глаза глядя на это колоссальное, покрытое густой чёрной шубой тело, заключавшее в себе невообразимую, сверхчеловеческую силу, убедиться в которой он имел случай уже не раз, Юра более отчётливо, чем когда-либо, понял, насколько малы его шансы в противоборстве с этой глыбообразной мохнатой громадиной, этой идеальной машиной для убийства. Вернее, этих шансов практически нет. Ворвавшись сюда, он, можно сказать, подписал себе смертный приговор. Он уже фактически труп.

Вероятно, отлично понимал это и незнакомец. Потому что в его глазах вспыхнул не столько злобный и жестокий, как обычно, а, как показалось Юре, скорее насмешливый огонь.

Но для Юры это уже не имело значения. Он принял решение и готов был на всё, чтобы добиться своего. Он должен был во что бы то ни стало отвлечь внимание убийцы от Марины и дать ей возможность спастись. Или хотя бы надежду на спасение.

О себе же он почти не думал. Его охватило хорошо знакомое ему, не раз испытанное им в ситуациях крайней опасности чувство отчаянной, бесшабашной храбрости, почти одержимости, когда очертя голову, не думая о последствиях, бросаешься в драку. Правда, в настоящем случае последствие могло быть только одно: смерть. Но это было сейчас для него не важно. Уже не важно…

Оторвав взгляд от врага, продолжавшего сверлить его неподвижным, мерцавшим недобрым весельем взором – как если бы он увидел наконец того, кого так долго искал, – Юра быстро огляделся и, заметив поблизости, в числе прочего хлама, усеивавшего пол, крупный обломок кирпича с острыми изломанными краями, схватил его и со всего маху запустил в чудовище, целясь в голову.

Однако он так и не смог одолеть сотрясавшую его нервную дрожь, и рука, против обыкновения, изменила ему. Его снаряд попал в широкую грудь неизвестного, покрытую, точно войлоком, толстой плотной шерстью, и, вместо того чтобы причинить ему вред, лишь привёл его в ярость. Глаза зверя вспыхнули диким гневом, из горла вырвался оглушительный рёв, и он, мгновенно забыв о Марине, – тут Юрин расчёт оказался верен, – ринулся на противника.

Юра резко метнулся в сторону и избежал столкновения с нёсшейся на него разъярённой чёрной махиной, которая в противном случае смяла бы его и оставила бы от него мокрое место. Промахнувшийся зверь остановился, недовольно зарычал и покрутил головой. Обратив внимание на приоткрытую дверь, с грохотом захлопнул её и обернулся к Юре, блестя глазами и кривя лицо в выразительной гримасе, которую можно было принять за издевательскую усмешку.

И Юра прекрасно понял её значение. Понял, что его нехитрый, наскоро состряпанный план рухнул почти сразу же. И он, и Марина отныне были в ловушке, во власти монстра. До этого у него была надежда, что Марина, пока убийца будет занят им, успеет прийти в себя и выскочить наружу. Теперь тяжёлая стальная дверь была накрепко закрыта, отрезав для девушки путь к бегству. Теперь они оба были обречены.

От этой мысли у него опустились было руки. Дальнейшая борьба делалась лишённой всякого смысла. Страшный конец казался неизбежным.

Но он преодолел эту секундную слабость. Отчаяние и сознание безнадёжности своего положения, как это порой бывает, придали ему сил. Ему больше нечего было терять, и он решил не отдавать свою жизнь так легко, не поддаваться – насколько это было возможно – страху и панике, показать чудовищу, на что он способен, и, если уж ему суждено было умереть здесь и сейчас, продать, если получится, свою жизнь подороже.

Зверь между тем, выдержав небольшую паузу, вновь с коротким гортанным рыком кинулся на Юру. И снова тот ловко увернулся и, сделав молниеносное, неуловимое для глаз движение, отскочил в сторону и оказался сбоку от преследователя, который, не сумев вовремя остановиться, едва не врезался своим громоздким неуклюжим телом в стену.

Неизвестный обернулся и пристально взглянул на Юру. В его взоре читались уже не насмешка и пренебрежение к ничтожному противнику, а раздражение и всё более разгоравшийся гнев. Его глаза затмились и стали наливаться кровью. Оттолкнувшись от стены, он, злобно рыча и расставив огромные ручищи, бросился на неприятеля, рассчитывая раздавить его своей внушительной, неохватной массой, устоять перед которой было не в силах человека, даже самого крепкого и тренированного.

Но у Юры и в мыслях этого не было. Он понимал, что имеет дело с такой силой, противостоять которой на равных и думать нечего. Не говоря уж о том, чтобы одержать над ней верх. Так же как измотать и утомить её. Единственное, на что он мог надеяться в той убийственной ситуации, в которой он очутился, – избегать столкновения с монстром как можно дольше, насколько хватит его сил, выдержки и сноровки, пока ему не изменит удача (если в его положении вообще можно ещё было говорить об удаче) и он не совершит неосторожное движение, которое окажется для него роковым. А ведь рано или поздно – и он прекрасно осознавал это – он обязательно совершит этот промах, поскольку силы его далеко не беспредельны и после напряжённой бессонной ночи были уже порядком подорваны и истощены.