Логово - [55]

Правда, и наверху опасностей было не меньше. Но грызун о них не знал, потому что вся его прежняя жизнь прошла внизу.

Зима была холодной, и вся пищевая пирамида экосистемы получила чувствительный удар. Крупные хищники, вечно голодные и всегда бродящие в поисках еды по своим охотничьим угодьям, были только верхушкой этого айсберга.

А его основание – это всегда растения. Над ними же стояла та скромная мелюзга, которая этими растениями питалась. Например, жирный слизень, который прятался под листом железа, но все равно не избежал когтей «крысы». Или крупный жук, похожий на таракана, который хотел спрятаться в водосток, но не успел – и вот уже захрустел на зубах грызуна (панцирь долго не поддавался, даже когда голова жука уже была откушена).

Кладка сиреневых пятнистых яиц в автомобильной шине была хорошо спрятана, но и ее «крыса» нашла. Яйца могли принадлежать кому угодно – от птицы до рептилии… или ни тому, ни другому. Но она не стала разбираться, а прогрызла упругую скорлупу и высосала содержимое.

Но тут налетел ветер. Он принес уже знакомый запах поверхности – резкий, маслянистый, щиплющий ноздри, – запах чужеродный и опасный. Но кроме этой струи в нем была нотка, которая заставила грызуна встрепенуться и ускорить бег. Запах разложения.

Почти сутки в брюхе у «крысы» было пусто, а съеденная мелочь только раздразнила аппетит.

Новые черепа и кости устилали путь этого создания. Почему-то именно здесь много двуногих встретили свой конец. Кое-где их было так много, что лапки тонули в этом ковре из костей, приходилось подпрыгивать. Время вычистило человеческие кости и выбелило… А может, не только время. Запах смерти исходил не отсюда.

За новым поворотом возле перевернутых мусорных баков лежало что-то большое и бурое. Зрение у «крысы» было довольно слабым, и ей понадобилось подойти вплотную, чтобы все разглядеть. Это был труп.

Мертвое существо было крупнее грызуна раза в три. Жилистое, с матовой серой кожей, которая вся висела складками, как у бульдога. Тупой мордой погибшая тварюга зарылась в ковер опавших листьев; вокруг приоткрытой пасти, из которой торчали клыки размером с карандаш, все было залито черной кровью. Маленькие глазки были закрыты, а узловатые лапы с острыми когтями беспомощно раскинуты.

На такую крупную добычу, будь она жива, «крыса» не напала бы никогда. Но ее чуткий нос уловил теперь уже сильный и не оставляющий сомнений запах гниения, исходящий от мертвого тела. И действительно – в бугристой башке монстра чернела глубокая дыра, из которой торчали осколки костей. Рой крупных черных мух кружился над лужей крови на бордюре, отделявшем тротуар от дороги.

Даже острым как бритва зубам грызуна оказалось не просто прокусить короткий, но грубый подшерсток и ороговевшую кожу трупа. Зато терзать сочащееся кровью волокнистое мясо было так приятно, что «крыса» потеряла счет времени. Именно поэтому она не ощутила, как к картине запахов добавилась новая нотка: запах мокрой шерсти и резкая мускусная вонь.

«Крыса» услышала клацанье когтей по бетону, инстинкт заставил ее встрепенуться, и, не выпуская изо рта последний кровавый кусок, она бросилась к кустам уродливой, покореженной зелени, в которой с трудом можно было узнать рябину.

Поздно. К грызуну метнулись четыре тени. Они, видимо, давно его почуяли и напали синхронно с разных сторон.

«Крыса» заметалась. Принимать бой было бессмысленно. Этих созданий, огромных и длиннолапых, с капавшей с клыков слюной, она видела впервые в жизни, но понимала, что любому из них она не ровня. А уж всем – и подавно.

Спасая свою жизнь, «крыса» рванулась туда, где раньше находила спасение. Под землю.

«Скорее туда – в спасительную темноту!»

Но они отрезали ее от ржавого микроавтобуса, под днище которого она хотела юркнуть. В пределах досягаемости оказался только приоткрытый канализационный люк. Прыжок – и ей удалось просунуть туда голову. Впереди был уже знакомый подземный мир, который казался теперь таким мирным и спокойным. «Может, удастся хотя бы пересидеть немного на «ничейном» участке, пока стая не уйдет».

Пролезла голова – значит, пролезет и все туловище. Так было раньше всегда. Но в этот раз набитое мертвечиной брюхо сыграло с ней злую шутку. Просвет люка оказался слишком узким. Через секунду стая с глухим рыком набросилась на нее и, впившись сразу в четырех местах, грубо вытащила на свет, не прекращая рвать зубищами и полосовать когтями. Вскоре живот ее лопнул, исторгая свое содержимое, а кто-то перегрыз ей и позвоночник. Последний раз дрыгнулась оторванная половина туловища, откушенный облезлый хвост исчез в пасти вожака. Заднюю часть он тоже забрал себе, а остальное поделили между собой три других «пса».

И только покончив с живой добычей, они обратились к мертвой. И если «крыса» была им на один зуб, то труп упыря позволил наесться до отвала.

Пообедав, псы так отяжелели, что остались на том же месте. Животные улеглись, обнюхивая друг друга и почесываясь, совсем как обычные дворовые блоховозы. На самом деле каждый из них выглядел как кошмарный сон дог-хантера, и дело было даже не в их размере. Под их шкурами, которые были черными, будто их долго жгли адским огнем, бугрились чудовищные мышцы. Зубы, когда они их скалили, были похожи на акульи.