Логовище дракоптицы (сборник, том 2) - [37]

Дженнес взглянул в иллюминатор.

— Кельвин все еще здесь. Почему бы нам не привести его сюда и не заставить дернуть этот чертов рычаг?

— Не годится, — сказал из динамика Мукенник. — Мы ведь должны будем его потом как-то вернуть.

— Что же делать? — спросил Дженнес.

— Пока ничего. Я пошлю вниз другой катер, чтобы вытащить вас, идиотов.

Некоторое время спустя второй катер опустился в снег возле первого. Норб видел, что Кельвин с явным интересом наблюдает за его посадкой.

Два тепло одетых космонавта спустились из люка по пандусу и направились к Норбу и Дженнесу.

— Давайте быстрее, — сказал один из них. — Мукенник не хочет напрасно тратить время. Киннир возьмет вас к себе в катер, а я приведу ваш.

Норб и Дженнес прошли во второй катер с Кинниром. Киннир сел за пульт управления, громко зевнул и попытался тронуть стартовый рычаг, но потерпел неудачу.

— Мы что, все спятили? — рявкнул он.

— Похоже, что это заразно, — сказал Норб и глянул в иллюминатор. — Тебе не кажется, что Бартл долго возится с нашим катером?

Кельвин поднялся и медленно побрел к ним по снегу.

— Есть ли из этого какой-нибудь выход? — спросил Киннир. — Давайте свяжемся с Мукенником и попросим, чтобы он прилетел за нами на «Хогсмите».

— Ты думаешь, он станет рисковать сам застрять здесь?

— Не может же он оставить здесь четырех человек?

— Значит, ты плохо знаешь Мукенника, — сказал Норб и помахал в иллюминатор Кельвину.

Старик с готовностью подошел и остановился у пандуса.

— Какие-то проблемы, космонавты? Мне казалось, вы собирались улететь.

— Мы не можем взлететь, — сказал Норб.

— Да? Что-то с двигателями?

— Нет. Вы ведь знаете, в чем тут дело?

Кельвин улыбнулся.

— Мы с радостью примем вас в нашей деревне, — сказал он. — Мы всегда рады притоку новой крови.

— И нет никакого выхода?

— Земля — Одинокая Планета, — сказал Кельвин. — Ей нужна компания.

Норб оглянулся и осмотрел рубку. Дженнес что-то говорил в микрофон, и ему отвечал сквозь помехи голос Мукенника.

— Ну, как там?

— Они не прилетят, — сказал Дженнес. — Командир сказал, что присуждает нам всем медали за храбрость и оставляет здесь.

— Оставляет? Но почему?

— Он хочет быстрее покинуть орбиту. Боится, что дух Земли заставить его посадить весь «Хогсмит», и тогда никто не улетит. А ты знаешь, как ненавидит Мукенник холодную погоду.

Норб почувствовал, как по спине пробежал холодок.

— Это плохо, — сказал Кельвин. — Хорошо было бы, если бы большой корабль тоже был здесь. Мы могли бы жить в нем вместо пещеры.

— Да, это плохо. Мне действительно жаль всех вас, — сказал Дженнес.

Из другого катера прибежал Бартл. Ему рассказали, что произошло.

Потом они все вышли наружу и принялись вглядываться в темнеющее небо. Серебристая точка «Хогсмита» все еще была на орбите. Норб повернулся и ушел внутрь.

— Они улетают! — закричал снаружи Дженнес.

— Все быстрее в катер! — отчаянно завопил Норб. — Последняя попытка!

В маленький катер набились все, кроме Кельвина. Старик остался снаружи у пандуса.

Норб попытался схватить рычаг, но не смог к нему прикоснуться.

— Вот и все, — сказал он. — Что ж, собирайтесь. Надеюсь, вам понравится вечная зима, новоиспеченные земляне.

Они тихо спустились по пандусу, и Кельвин повел их по снегу к маленькому поселению землян. Теперь у них было все время в мире, чтобы найти ответы. А воздух почему-то показался им более теплым и нежным, словно Земля была счастлива, что теперь стало сто шесть человек, которые будут жить с ней, и все они вместе с планетой умрут в один день.

The lonely one, (Science Fiction Stories, 1956 № 7).

СЕКРЕТНОЕ ОРУЖИЕ ТИТИПУ МИФ БУДУЩЕГО (под псевд. Келвин М. Нокс)

В Титипу был час ТиВи, он наступал днем каждое воскресенье. Все воловьи шкуры, являвшиеся дверьми в лачугах из волнистого железа, составляющих славный город Шингтон, были нараспашку. Все семьи сидели на пеньках и кучах травы вдоль стен и в тишине глядели на темные квадратные коробки с единственным стеклянным окошком.

Древняя легенда гласила, что когда-то за этим окошком появлялись интересные картинки, из таинственных глубин великие вожди говорили со своим народом. На памяти никого из живущих картинок уже не появлялось, даже на памяти их отцов или дедов, впрочем, какая у дедов вообще может быть память...

Через некоторое время, когда крики брошенных в темноте младенцев становились невыносимыми, матери шли их успокаивать. В уголках спали старики и женщины, но неспящие расталкивали их. В других углах хихикали парочки, и временами без всякого энтузиазма восклицали девчонки: «Держи-ка при себе руки!»

Но никто не возражал против часа ТиВи. Это был закон. А кроме того, это было пристойно, обслуживание ТиВи длилось по крайней мере шестую часть послеполуденного времени.

— С каждым поколением они становятся все более неугомонными, — шептал Самый Старый Старейшина, подсовывая под себя снятую с плеч овчину, чтобы помягче было на пне, на котором он восседал возле самой большой хижины. Это был Стул Пресервидента, такой особый пень был приготовлен для него всюду, куда бы он ни пошел, поскольку он был Пресервидентом Королевских Штатов Мерики. Пресервидентом всегда был Самый Старый Старейшина, будучи, очевидно, лучшим сохранившимся среди мужчин.