Логика человеческой жизни - [32]

Смотри: вот счастья ложная шкала:

Богатство, Слава, Почести, Хвала!

Но каждому из нас этот вывод нужно сделать самому.

Как видим, природа жизненного успеха оказывается не менее парадоксальной, чем природа богатства и природа власти. И так же, как и они, успех совсем не гарантирует нам счастья. Это вовсе не значит, что наша жизнь не может быть одновременно успешной и счастливой. Просто нужно глубже и яснее понимать, от чего на самом деле зависят счастье и жизненный успех.

А сейчас господин Успех занимает своё место в зале, а на сцену приглашается наша следующая номинантка – очаровательная госпожа Любовь.

Уверен, почти все вы согласитесь со мной в том, что редко когда мы были так счастливы, как тогда, когда переживали чувство любви. Да и я не стану претендовать на оригинальность этой мысли, ведь задолго до меня её высказывали многие известные люди. Пушкин, знавший о любви, кажется, всё, афористично заметил: «Любви нет боле счастья в мире». Высоко ценимый Пушкиным как поэт и критик, его современник Павел Катенин был столь же афористичен: «Земного счастья верх: любовь». Даже сдержанный и очень не любивший пафоса Чехов сказал: «Какое это огромное счастье любить и быть любимым!»

Но, чтобы быть счастливым, не обязательно даже быть любимым: любовь способна дарить нам ощущение счастья и тогда, когда она безответна. Одно из самых пронзительных и глубоких произведений о неразделённой любви – повесть Александра Куприна «Гранатовый браслет» (1911). Её герою, бедному чиновнику Георгию Желткову, суждено было с первого взгляда полюбить случайно увиденную им княгиню Веру Шеину. Поначалу он ещё наивно надеется на взаимность, однако Вера Николаевна, никогда его не видевшая, письмом запрещает ему писать к ней, а позднее выходит замуж, что лишает Желткова малейших надежд. Но, освободившись от них, его любовь не угасает, а, наоборот, сублимируется до благоговейного обожествления любимой женщины. Это высокое чувство наполняет его жизнь смыслом и счастьем. Вынужденный обстоятельствами к самоубийству, Желтков в последнем письме к княгине Шеиной пишет: «Я не виноват, Вера Николаевна, что Богу было угодно послать мне, как громадное счастье, любовь к Вам. Случилось так, что меня не интересует в жизни ничто: ни политика, ни наука, ни философия, ни забота о будущем счастье людей – для меня вся жизнь заключается только в Вас… Я бесконечно благодарен Вам только за то, что Вы существуете. Я проверял себя – это не болезнь, не маниакальная идея. Это любовь, которою Богу было угодно за что-то меня вознаградить».

Не стоит думать, что благословлять неразделённую любовь может только полусумасшедший герой давно написанной повести с очень уж надуманным сентиментальным сюжетом, как могло показаться сейчас кому-то из читателей. Уже в наше время совсем не сентиментальный прозаик и к тому же философ Альбер Камю скажет: «Не быть любимым – это всего лишь неудача, не любить – вот несчастье».

Любовь с полным основанием издавна считалась и ныне считается главным событием и главным содержанием человеческой жизни. Выдающийся философ и психолог Эрих Фромм, автор, наверное, самого глубокого исследования природы любви – книги «Искусство любить» (1956), пришёл к выводу: «В переживании любви заключена высшая форма ответа на проблему человеческого бытия, оно является залогом душевного здоровья».

Но если любовь дарит нам высшее счастье, то неудача в любви естественно воспринимается нами как утрата счастья, как жизненная катастрофа. Как всем известно, «нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте», то есть история их несчастной любви. Любовь очень часто заставляет нас находиться между надеждой и отчаянием, между блаженством и страданием, метаться от одного к другому. Нужно ли удивляться тому, что мы поэтому часто воспринимаем её как амбивалентную, двойственную по своей природе, сочетающую противоположности? Эту двойственность природы любви удачно передаёт лирика. У Афанасия Фета читаем: «В страданьи блаженства стою пред тобою». Его современник, поэт и критик Аполлон Григорьев в стихотворном обращении к возлюбленной пишет: «Безумного счастья страданье Ты мне никогда не дарила». Нетрудно заметить, что двойственность любви – это двойственность противоречия, двойственность оксюморона, сочетающего несочетающиеся начала. Но противоречивость любви проявляется не только в этом.

Один из парадоксов любви заключается в том, что именно начальная стадия истории любви – стадия влюблённости – обычно оказывается стадией наибольшего счастья, хотя здесь наша любовь лишь начинается. Но стоит только любви достичь апогея, в котором обычно видят физическую близость, как эйфория счастья начинает быстро сменяться разочарованием. Наблюдательный Пушкин писал: «Я любовников счастливых Узнаю по их глазам». Но проходит совсем немного времени – и их глаза почему-то перестают светиться счастьем.

Эрих Фромм так объясняет происходящее: «Если двое чужих друг другу людей, какими все мы являемся, вдруг позволят разделяющей их стене рухнуть, этот момент единства станет одним из самых волнующих переживаний в жизни. В нём всё наиболее прекрасное и чудодейственное для людей, которые были прежде разобщены, изолированы, лишены любви. Это чудо неожиданной близости часто случается легче, если она начинается с физического влечения и его удовлетворения. Однако такого типа любовь по самой своей природе не долговечна. Два человека всё лучше узнают друг друга, их близость всё более и более утрачивает чудесный характер, пока, наконец, их антагонизм, их разочарование, их пресыщенность друг другом не убивает то, что осталось от их первоначального волнения».