Лодыгин - [34]

…Родился Терпигорев в селе Никольском Усманского уезда, где до конца дней прожили его родители, хорошо знавшие Николая Ивановича Лодыгина, мирового посредника по их уезду. Поскольку Сергей Терпигорев был старше Александра Лодыгина на 6 лет и учился в Тамбовской гимназии, а не в кадетском корпусе, то сближение их произошло только в Петербурге, когда Сергей Николаевич был уже известным журналистом, Александр Николаевич — никому не известным изобретателем.

Фельетоны Терпигорева то о тамбовском губернаторе — «цнинском воеводе Дурандасе», то о темном быте цнинских обывателей вызывали столько нападок на автора и столь мало давали средств к существованию, что Сергей Николаевич, «умный, со сметкой мужик», по словам Лескова, увлекшись идеями Лодыгина, приискав денежных сотоварищей, пытался помочь первым изобретениям земляка дать жизнь. Ходили слухи, что на одном из изобретений они даже «нажили большие деньги», как пишет Л. Быков в биографическом очерке. Но то именно слухи.

Все немногочисленные авторы воспоминаний о Терпигореве сходятся на том, что никто не знает, чем на самом деле занимался Сергей Николаевич с конца шестидесятых по начало восьмидесятых годов. Он даже место своего жительства в Петербурге скрывал от редакционных работников и как-то обронил, что «тогда», то есть в молодости, еле «ускользнул от тюрьмы или ссылки».

Для современных исследователей жизни и творчества Терпигорева эта страница также осталась тайной. Но ведь именно на 70-е годы приходится его крепкая дружба с Лодыгиным и Кривенко, и именно об этих годах так же скудны, противоречивы и таинственны сведения о Лодыгине.

Сам же Александр Николаевич рассказал об этой поре своей жизни лишь в 1913 году историку авиации А. Родных для статьи в журнале «Нива».

«Работая даем, учась ночью, отказывая себе во всем, он успел скопить несколько десятков рублей и с этим капиталом отправился в Петербург. Это было в начале 1870 года, — сообщает А. Родных. — В Петербурге он хлопотал и искал денег для опытов со своей летательной машиной, а в ожидании давал уроки слесарного искусства группе интеллигентных молодых людей и барышень. Группа эта устроилась при посредстве и участии композитора Серова, г-жи Серовой, княжны Друцкой-Сокольницкой и др.».

Казалось бы, зачем было изучать слесарное дело людям из окружения семьи Серовых?

Серов Александр Николаевич (1820–1871 гг.) когда-то в юности закончил училище правоведения, служил в министерстве юстиции, а вечерами вдохновенно играл на фортепиано и виолончели, самостоятельно изучал музыкальную литературу и философию.

На почве любви к музыке юный правовед сдружился с критиком В. В. Стасовым, поверил ему свою тайную мечту — сочинять музыку…

В середине сороковых годов он начинает писать оперу «Мельничиха из Марли» и выступать в печати со статьями о музыке. Но опера ему не нравится, и он бросает работу над ней.

Может быть, неудача наступила оттого, что он взялся за сюжет из незнакомой ему жизни незнакомого народа? И Александр Николаевич берется за гоголевскую «Майскую ночь». Четыре года неустанных трудов… Опера почти закончена, он снова и снова проигрывает мелодии… и они не нравятся ему. Все немило, все не так. В минуту душевного смятения он уничтожает почти законченную партитуру.

Этот столь требовательный к себе и своему творчеству человек, поклонник сурового Вагнера, оставил после себя немного — оперу на библейскую тему «Юдифь», поставленную в мае 1863 года на сцене Мариинского театра, и там же — через два года — «Рогнеду» на сюжет из русской истории.

Мечталось ему написать еще «Ночь перед рождеством», и «Тараса Бульбу», и «Вражью силу» но пьесе А. Островского «Не так живи, как хочется». Но эта вечная требовательность к себе…

Шли годы, задуманные оперы все писались. Композитор Александр Серов слыл закоренелым холостяком с тяжелым характером: разошелся с композиторами «Могучей кучки», не поладил с А. Н. Островским, было начавшим с ним совместно писать либретто к «Вражьей силе»…

Женитьба пятидесятилетнего Серова на юной пианистке Валентине Бергман показалась современникам экстравагантной, необъяснимой, тем более что у Александра Николаевича была до этого многолетняя связь с одной красавицей блондинкой из мещан, правда далекой от мира искусств. И видимо, поклонение общему кумиру — музыке — сыграло решающую роль в выборе спутницы жизни.

Валентина Семеновна Серова, закончив класс фортепиано у А. Г. Рубинштейна, занималась сочинительством (оперы «Уриель Акоста», «Илья Муромец», «Мария» и другие) и музыкальной критикой (издавала вместе с мужем журнал «Музыка и театр», сотрудничала в «Русской музыкальной газете», «Русской сцене»).

Но главным делом своей жизни считала служение народу. С 80-х годов она стала жить в глухой деревушке Судосево, где занималась революционной пропагандой среди крестьян.

В годы знакомства с Лодыгиным — в началу семидесятых — она слыла нигилисткой. В квартире Серовых — в «зверинце на 17-й линии Васильевского острова», как называли свой дом хозяева, с утра и допоздна толпились гости, в большинстве «кудлатые нигилисты».

Самой близкой подругой молодой Серовой была княжна Наталья Николаевна Друцкая-Сокольницкая, которой очень симпатизировал Александр Лодыгин.