— Весь день? — поразилась я её настойчивости.
— Ага! Когда на вас василиск из кустов вылез, я сбежала! Страшно же камнем становится! — призналась девушка. — А ты — смелая!
— Смелая, как же! Ты, Лукава, носи тапочки, — я не знала, что ещё сказать.
— Так вы батюшке не будете жаловаться?
— Нет.
— Ха — ха! — русалка со смехом вернулась к подругам.
— Лукава — младшая дочь местного водяного, — пояснила мне Полина, — досталось ей в удел самое маленькое болотце. Хоть и любит её Боцман, но и других дочерей любит. Вот и достаётся ей всё самое завалящее!
— По остаточному принципу значит, финансируют! — подытожила я, — а почему водяного Боцманом зовут?
— Он в молодости к кузену на море в гости ездил. С тех пор бредит морем, а ругается как замысловато! Да вот, развернуться ему негде, речушки до болотца!
— А как же река Океан?
— Океан — священная река! Там вода — не вода! Там время течёт!
У меня голова шла кругом от потока сведений. Что ни шаг, то новость! Что ещё я узнаю сегодня? Может уже хватит? Может, люди не напрасно выбирают сон после экскурсии? Я уже даже стала рассматривать стирку как вариант. От печальных мыслей меня отвлёк Андрей.
— Дуплянский сказал, сейчас прибудут боги. Пойдём поближе.
К центру поляны со всех сторон стекался народ. Мы протиснулись сквозь толпу, вышли к украшенной цветами полянке. Все притихли и чего-то ожидали. Подул лёгкий ветер, напоённый озоном, из чистого неба ударила молния, и на поляне появился мужчина в сверкающих доспехах. Черноголовый и чернобородый с белоснежной прядью в бороде и золотой секирой в руках.
— Перун! — пронеслось в толпе.
Рядом с ним материализовалась молодая, красивая женщина вся украшенная цветами.
— Лада, — шепнула мне Полина, пробравшись вслед за нами, — жена Перуна.
Перун и Лада подняли руки к небу и из ладоней в высь взметнулись пламенные лучи. Лада опустила правую руку, и луч ушёл в землю. С неба и из земли появились такие же лучи. В этих лучах стали проявляться другие боги. Они обретали плоть и вставали по окружности поляны. Последними появились две богини. Одна из зелёного луча, другая из чёрного. Обе остались в центре поляны.
— Кто это? — обратилась я к Полине.
— Макошь и Маржана, жизнь и смерть.
— Жизнь и смерть? — поразилась я. Вот так рядом…
Макошь, румяная, пышнотелая красавица, так же, как и я, в красном сарафане, по подолу которого цвели сказочные цветы. Маржана же была в белоснежном одеянии, в белом покрове на чёрных волосах с бледным лицом и чёрными печальными глазами. У обеих богинь на голове были венки. У Макоши, из ярких пышных цветов. У Маржаны, из бледных, словно восковых. Все, присутствующие на поляне, склонились в глубоком поклоне перед богами. Боги то же поклонились собравшимся. Потом рядом с богами появились кресла, в которые они расселись.
— Здравствуйте, чада! — обратился к собравшимся Перун. Поляна загудела в ответном приветствии. — Кто в этом году отличился? Кого будем чествовать как посконина?
К богам стали выходить мужчины и женщины.
— Что-то не видно обладателя моих скороходов! — поинтересовался молодой златокудрый парень.
— Это Ярило. Иди! — Полина вытолкнула меня на поляну.
— Девушка? Человек? — удивился Ярило. — Сама ли ты достала сапожки?
— Нет, мне их Рыська достал, — честно призналась я.
— Рыська! Вот как? Значит, ты заслужила эту честь! — молодой бог излучал радость и доброту. — Макошь, Маржана, — обратился он к богиням, — это лето мои сапоги носит эта милая девушка. Как тебя зовут?
— Варвара. Варвара Ярилина.
— Ярилина! Какая прелесть! Ты точно достойна! Нет, ну вы подумайте! Ярилина! — он всё ни как не мог успокоиться, так по душе ему пришлась моя девичья фамилия.
Я подошла к креслам двух богинь на ходу соображая, что бы мне такое сказать. Но тут началось что-то странное. Поляну заволокло густым туманом. Я ничего не видела и не слышала. В какой-то момент мне показалось, что под ногами уже нет опоры, но и ног своих я тоже не видела. Сколько продержался туман, я не знала, но когда он рассеялся, то я обнаружила себя уже не на поляне. Это было помещение, скорее всего — девичья или женская светлица. Светлые высокие окна, зеркало с явно женскими принадлежностями, прялка, светец, ложе, две богини в креслах в бесчувственном состоянии… Я бросилась к Макоши.
— Макошь, очнись! — я похлопала её по щекам, та с трудом открыла глаза.
— Что произошло? — она попыталась поднять руки. — Кто надел на меня оковы? — на руки Макоши были надеты золотые кандалы. — Они отнимают у меня силы!
Сзади застонала Маржана. У неё на руках были серебряные оковы.
— Где мы? — я решила взять инициативу в свои руки, так как у меня сил никто не отнимал.
— Это мой чертог, — отозвалась Макошь, оглядевшись.
— А чьи это шутки! Или это у вас так праздник проходит? — не унималась я. — Типа «похищения невесты»?
— Нет, это чей-то злой умысел! — Маржана пришла в себя.
— И чей же? — поинтересовалась Макошь. — Кто у нас на ковь горазд? Что вы задумали, Маржана? За старое взялись?
— Нет! Это не мы! Да и зачем нам человек тогда? — они обе посмотрели на меня.
— А я вообще такого сделать не могу! — огрызнулась я. — Меня с вами заодно унесло! Так, вот что! Если это чертог Макоши, значит, есть ещё обитатели?
