Лоция ночи - [6]

Когда я, наконец, себя как кровь пойму,

Сброшу белую тьму

И соленой пальмовой ветвью

Наклонюсь ко Господу моему?

8

Звезда по небесам идет,

Звезда по облакам плывет

И скачет через тучи.

Она не мертвый хладный шар,

Она есть дух могучий.

Гори-свети, пылай-гори,

Клянусь я всею кровью

И всей зарытою во мне

Божественной любовью —

Что то не камень в облаках,

Бездушно в цель летящий, —

Нет, это дух, нет, это ум,

Округлый и горящий.

И больше я тебе скажу,

Раз уж такие речи,

Смотри — есть крылья у него

И луком птичьи плечи.

Отец и Сын расчленены —

Он свяжет горлом певчим.

Как кровь от сердца к голове,

В огне несет он вести.

Глаза поднявши к синеве,

Пойдем с волхвами вместе.

Он искры сыплет в высоте

Путем из света в тьмы

И шепчет, плачет в пустоте:

«Я, Ты, они и мы, —

Все перепутав и поняв: —

Сон, Ягве, Элохим и яд».

Он знает — будет в темноте

В раскрылья он распят.

Он молнией ли шаровой,

Невидимым ли током

Летит над нашей головой

Всегда, всегда с Востока.

9. Виденье о забытом стихотворении

Слова рожали.

Кто бы мог

Подумать: каждый слог,

Союз какой-нибудь, предлог…

И жемчугом дрожали.

Каждая буква кровью налилась,

Забилась, жерлом в себя провалилась.

Как почка, вскрылось буквотело,

Червячками полезли мужчиноженщины

Из каждой зияющей трещины —

И в тартарары их толпа полетела.

Стихотворенье лежало

Мертвой роженицей

В луже кровавой.

И я, как бледный отец,

Поняла наконец —

Что было моею забавой.

10

Под языком у жизни жало —

Сначала будто все ласкала,

Потом колола и кусала,

Кровавым ядом напитала,

И ядовитою я стала.

И вот сижу я бритой нищей,

Что деточек своих пожрала,

На гноище, на пепелище

О корочке всех умоляла.

А темной ночью из подвала

Червонец красный доставала

И то плевала, то сосала,

То плакала, то целовала,

То снова в землю зарывала.

Так что же это там у ней?

Душа? Талант? Любовь?

Иль чья-то спекшаяся кровь?

Она как жизнь — Кощей,

Та тоже что-то прячет в нас,

Или от нас, скорей.

Ах что? Да голубой алмаз,

В нем горсточку червей.

11. Путешествие мертвого дерева

Деревья свечи все зажгли

И машут головами,

И лес мерцает и дрожит,

Марии он принадлежит —

Весь с хладными зверями.

В тот миг, как било Рождество,

Их души вышли из оков

И время, вывихнувшись чуть,

Скрепясь, пустилось в путь.

И древо ловкое одно

Выходит из ворот

И по сугробам прыг да скок

С зажженною свечой,

И в горний Вифлеем бредет —

За ним бы нам с тобой!

Волхвом, царем оно идет,

Живой горящей лирой

И мой браслет в корнях несет,

В стволе — вино и мирру.

1980

Грубыми средствами не достичь блаженства

(Horror eroticus)

Уж так-то, Муза, мы с тобой сжилися,

Притерлись уж друг к другу, как супруги.

Я не скажу, подумаю — явися,

Вверх венами протягиваю руки.

И слышу шаг любимый, быстрый, лисий.

1

В темноте ночей любовных

Расцветают души как фиалки.

Хоть текучи и благоуханны,

Но, невзрачные, они так жалки.

Грех цветет ли в животе,

Как полярное сиянье,

Отвращенье, дикий страх —

Плод от чресел содроганья.

Дети, ваши все догадки

Не так страшны, так же — гадки.

Ты зачем

Цветок плоти

С двумя несорванными лепестками

Хвастливо так показывал?

Этим что сказать хотел?

Что этим доказывал?

Верно, хочется тебе

Деву разломать, как жареную курицу,

Как спелый красный апельсин,

И разорвать, и разодрать,

И соком смерти напитать

До самых жизни до глубин.

Разве ты виноват?

Против воли — тупое жало

Вздымается из брюха кинжалом

И несет томительную смерть.

Все идут путем греха,

Плюнуть — кто осмелится посметь,

Не вкусить, взглянув издалека?

А ведь он бы мог не умереть.

2. Сон

Бегу по улице, а он за мной —

Взгляд будто свернутый гад,

А под плащом — автомат.

Ах, трамвай, увези, унеси поскорей!

Оглянулась — стоит у дверей.

И скрежещет, и лязгает алый трамвай,

Ах, спаси меня, Господи, и не отдай!

Я — в церковь. Рушусь вся перед иконой,

И пули визг, и вдрызг стекло со звоном,

И черная дыра во лбу Мадонны.

Я — за алтарь. По колокольне — вверх.

Но он за мной — неотвратим, как грех.

К стене прижал и задирает платье,

И жадно, быстро заключил в объятья,

И, потный, гладит грудь поспешно

(Я мраморная вся уже от страха),

Целует, наклонясь, пупок,

Потом с улыбкой ломаной и нежной

Он автомат прилаживает к паху

И нажимает спусковой крючок.

3

Горькое яблоко выросло в райском саду.

Так похожа страсть на убийство.

От блуда делается душа

Прыгучей, свободной

И непривязанной, как после смерти.

Что же? Чем утешить? Мы — трупы,

Мы трупы с тобой, в пятнах тьмы.

Так и будем вести себя, будто трупы,

Захороненные в одной могиле,

Летучий смешаем прах.

Хоть меня до греха раскаянье мучит и страх,

Ночь связала нас клейкой лентой,

Пахнет чужими вещами, настойкой разлитой и «Кентом»,

Входит бесшумно Дракон о семи головах.

4

Как ссадина, синяк, любовь пройдет.

Но вот она болит еще, цветет.

Казалось, жизнь идет наоборот —

Увял мой мозг, расцвел живот.

Как пена он, как воздух легким стал —

Живот расцвел, а мозг увял.

Но он вернется, станет он

Гнездом для двух кочующих ворон.

Начнется половодье ли, содом,

Но он всплывет — вороний крепкий дом.

Войди же в кровь мою, как в новую тюрьму,

А я войду в твою,

И превратимся в тьму.

Овца к овце — какой же грех?

От страха, а не для утех.

Начнется половодье ли, содом,

Но он всплывет — вороний крепкий дом.

5

Утро. Французское знамя

(Зачем оно здесь?) на дверях,

Алые синяки на руках,