Лоция ночи - [10]

15

Что делать с жизнью небольшою,

Пришитой к сердцу моему,

Что делать с этой живорослью,

Что пятится, завидев тьму?

Зачем, Творец, в меня сослали?

Уж лучше б Вы ее держали,

Как прежде, кошечкой в дому.

Зачем ее Вы баловали

И часто за ухом чесали,

А после сливки отобрали

И кличку тоже, — не пойму.

Она мне сердце рвет и мучит

И все по Вас, Творец, мяучит.

16

Мир меня поймал врасплох —

Я никак не ожидала

Времени, часов и — ох! —

Тихого распада жала.

(Я б не согласилась,

Ускользнула б ловко,

Я бы не вживилась,

Это — мышеловка).

Думала — все это шутка,

Я не думала — всерьез.

Расцветает пышно-жутко

Дерево стеклянных слез.

17. На лету

Толкнулась и полетела

С десятого этажа.

Толпа нечистых крутила

Тело для грабежа.

Один визжал: «Возьму ручонку!»

Другие жадно пили кровь.

Душа? Душа пищала тонко —

Ее тянули, как морковь.

Уж не боясь мне показаться,

Они кричали: «Улюлю!»

Протягивал мне черт объятья,

Кривляясь — мол, ловлю, ловлю!

18. Телеграмма

Телеграмму во сне получила

За подписью — «Силы, Престолы».

На бланке простом офицьяльном —

О том, что я все же спасусь.

Я тонкою мучусь болезнью

Не первое тысячелетье —

Накожной расчесанной жизнью,

Уже не мечтая о смерти.

О Власти, Силы, Престолы,

Когда я войду в ваши хоры,

Лицо закрывая стыдливо,

Вы крылья мои отведете

Радужные, в разводах.

Я вам принесла подарок.

Смотрите, какой, — под горлом

Цветок золотой, зеленый.

Я кровью его поливала,

Кормила слезами и снами,

И если слегка он заржавел,

Простите неправду мою.

19. Обрезание сердца

Значит, хочешь от меня

Жертвы кровавой.

На, возьми — живую кровь,

Плоть, любовь и славу.

Нет, не крайнюю плоть —

Даже если была б — это мало,

А себя заколоть

И швырнуть Тебе в небо.

Хоть совсем не голубица —

Захриплю я голубицей.

Миг еще пылает Жизнь,

Плещет, пляшет и струится.

Думала я — Ангел схватит

В миг последний лезвиё,

Но Тебе желанна жертва —

Сердца алое зерно.

20. Еще урок Аббатисы

Аббатиса вбила доску

Между Солнцем и Луною

И воздвигла поперечник

(Мы стояли и смотрели).

О, какой чернел тоскою

Этот крест на небе вечном.

Аббатиса оглянулась

И сказала мне — распнись!

«Нет, еще я не готова,

Не готова я еще,

Не совсем еще готова».

Лепетала, лепетала.

Аббатиса засмеялась:

«То-то, дети,

Как до дела — вы в кусты!

Будьте же смирней, смиренней.

Ну идите, не грешите.

Утомилась я сегодня».

И, шатаясь, она в келью

Побрела. Совсем старушка!

21. Капель

Синь-дом, синь-дом —

Колокола,

Весна с трудом

Заплакала.

Печаль весны

Нагонит бес,

Но я от неба

Жду чудес.

Ведут к закланию уже

Веселого барашка,

А почка в тонкой кожуре

Трепещет как монашка.

Ах, встать с колен,

Уйти отсель.

Где мой Верлен?

Да вот — капель.

22. Воспоминание

В церковь сельскую — как умоляла! —

О, пустите переночевать!

Руки сторожу целовала

(Еще очень была молодая).

Говорил мне: сойдешь там с ума,

Ты оттуда выйдешь седая.

О, пустил бы! Весь ужас нездешний —

Да и здешний — проглотила б, оставшись одна,

За иконой когда б зашуршало

Или с воем качнулась стена.

Ну а так-то — по капле, по капле…

Лучше б сразу всю чашу до дна.

23. Из муравьиной кучи

На праздники мы выпили винца.

Ах, на Святой позволено немного!

И в сумрачные синие леса

Мы побрели, шатаясь, славить Бога.

Так высоко и льдисто — Серафима,

Так горячо и низко — Суламифь,

Как будто улететь могли из мира

Чрез голоса — но мы держали их.

Когда мы к горке муравьиной подошли

Вдали жилья, вдали дорог —

Вдруг Серафима навзничь повалилась,

Почти зарылась в темный их песок.

И — de profundis — так она молилась,

И так она из кучи той кричала —

«Господь наш Бог! Он жив! Он жив один!»

Оцепенели мы. Мурашки рьяно

Среди ее разметанных седин

Рассыпались — по свитку ее кожи,

Как вязь старозаветная письмен.

И будто бы они кричали тоже,

Я слышала стеклянный ровный звон.

24

Я шла к заутрене. И звезды

Хрустели тонко под ногой.

Раскачивал рассветный воздух

Колокол Луны тугой.

Во тьме моей всходило Солнце —

Горячий внутренний таран,

Как шар златой вкачусь я в церковь

И напугаю прихожан.

К заутрене я шла. Светало.

А я всех раньше рассвела.

И никого не напугала.

«Ты пожелтела? Ты больна?»

25. Соблазнитель

Как ляжешь на ночь не молясь, — то вдруг

Приляжет рядом бес — как бы супруг,

На теплых, мягких, сонных нападает,

Проснешься — а рука его за шею обнимает.

И тело все дрожит, томлением светясь,

И в полусне с инкубом вступишь в связь.

Он шепчет на ухо так ласково слова:

Что плотская любовь по-своему права,

И даже я — холодный древний змей —

Блаженство ангельское обретаю в ней.

Тут просыпаешься и крестишься — в окне

Мелькнуло что-то темное к луне.

И ты останешься лежать в оцепененье,

Как рыба снулая — в тоске и униженье.

26. Перед праздником

Кручу молитвенную мельницу

Весенним утром на заборе.

Как сестры весело и радостно

Толпятся у разрытых клумб,

Одаривая землю жирную

Тюльпанов наготой подвальною.

А те — буренушек священныих

На пастбище ведут, украшенных

И лентами и колокольцами.

Те — моют будд водою чистою,

Водой пещерной, ледниковою,

Те — чистят кельи, пол метут.

Захлопоталась перед праздником

Вся наша сторона буддийская!

И только я одна — бездельная

И больше ни на что не годная —

Верчу молитвенную мельницу,

В цветные глядя облака.

27

Мне было восемь лет всего,

Как я впервые полюбила, —

И бабушке я говорила

(И тем ее развеселила):

«Так не любил никто! Никто!»