Лобное место. Роман с будущим - [6]

– О’кей, зачем ты засветил эту кассету?

Акимов посмотрел на меня:

– Я не…

– Не трынди! – перебил я. – На этой кассете был снят разговор Варуева с призраком. И ты, я видел, наехал на него трансфокатором до предела. Кто это был? Та самая девка?

Где-то вдали, за деревьями и мосфильмовским забором мягко шуршал поток машин по улице Косыгина. Акимов дожевал яблоко, взял пустую бутылку армянского и отжал из нее в свой стакан последние капли. Выпил, отер губы.

– Ладно, – сказал он. – Забожись, что никому!

Я приставил к верхним зубам ноготь большого пальца и резко отдернул в сторону:

– Гад буду!

Акимов усмехнулся:

– Нет. Тремя лысыми.

Клясться тремя лысыми – старинная вгиковская традиция, уходящая корнями в доисторическую эпоху Михаила Ромма, Сергея Герасимова и Льва Кулешова.

– Клянусь Говорухиным, Миндадзе и Мессерером, – сказал я.

Акимов удовлетворенно хмыкнул, потом глубоко вздохнул.

– Ладно, тебе скажу, но ты все равно не поверишь.

– Ну?

– Это Горбаневская.

– Кто-кто? – переспросил я.

– Наталья Горбаневская. Знаешь такую?

Я скорчил пренебрежительную гримасу. Наталья Горбаневская, известная антисоветчица и диссидентка семидесятых годов, еще в прошлом году умерла в Париже, и я хорошо помнил, как наша либеральная пресса писала, что на ее похоронах были послы Польши и Чехии, а от России не было никого. Чтобы спустя год после смерти она слонялась по мосфильмовским павильонам с солдатским одеялом на плечах? Конечно, Акимову давно пора бросать пить, иначе…

– Я же сказал: ты не поверишь, – перебил мои мысли Сергей. – Может, еще сбегаешь в «Софит»? Я отдам из получки.

– Если ты допился до Горбаневской, то бежать уже нужно в другое место.

– Ага… – Сергей пожевал губами и внимательно посмотрел на бетонную Царевну-лягушку. – Но там я уже был.

– Где ты был?

– У «Ганнушкина». Мы же там психушку снимали, ну – палату Бездомного. Забыл?

Я помнил, конечно. Но «палату Бездомного» с видом на Яузу и Оленьи пруды в психбольнице имени П. Ганнушкина мы снимали месяц назад, при чем тут вчерашнее появление призрака на «Мосфильме»?

Акимов упредил мой вопрос. Забросив обе руки за голову, он сцепил там пальцы и всей мощной фигурой откинулся назад, лег спиной в траву. А потом, глядя в небо, сообщил:

– Слушай и не перебивай. Вчера, когда я увидел ее в кадре, я сам испугался. Решил, что упился до чертиков, и сразу после съемки поехал к Свиридову. Помнишь Свиридова?

– Еще бы…

Когда Аскольду Свиридову, академику и звезде нашей психиатрии, позвонили с «Мосфильма» насчет съемок в его психбольнице, он не только тут же согласился, но даже предложил свой кабинет, а всё потому, что, как оказалось, он чуть ли не наизусть знает великий роман Булгакова. Больше того – этого Свиридова мы, вообще, едва не сняли в роли доктора, который принимает Ивана Бездомного и лечит Мастера, так он похож на врача-психиатра, описанного Булгаковым. Но от актерской карьеры Свиридов отказался, сославшись на то, что «коллеги не поймут», зато втихую отвел меня в архив своей психбольницы и показал стенограммы бесед врачей с Чикатило и другими знаменитыми психами. То есть во время съемок у нас с этим Свиридовым установились почти приятельские отношения. Но чтобы алкаш Акимов сам, по своему почину отправился к нему за психиатрической помощью – это он должен был очень сильно испугаться.

– И что тебе поставил Свиридов? Какой диагноз? – как бы в шутку спросил я у Сергея.

Поскольку Ивану Бездомному, гонявшемуся по Москве за призраком «консультанта» Воланда и привезенному в психушку из ресторана «Дома Грибоедова», булгаковский врач присвоил шизофрению и галлюцинации на почве алкоголизма, я не сомневался в аналогичном диагнозе у Сереги.

– Какой, какой! – передразнил меня Акимов. – Если Свиридов меня отпустил, значит, я не псих. Да, пить нельзя, это и ежу ясно. Но все тесты я прошел, руки не дрожат, в глазах не рябит, и речь, как ты видишь, связная. А самое главное, после Свиридова я поехал к Ярвашу в театр, и сразу после его спектакля мы с ним так надрались, что ночью завалились к Безлукову. И что ты думаешь? Ваня показал нам ее в Интернете!

– Кого он вам показал?

Но Акимов как будто не слышал моего вопроса.

– Может, ты все-таки сбегаешь еще за бутылкой? Я отдам…

– Кого вам показал Безлуков? – жестко перебил я.

Акимов снова вздохнул глубоко и разочарованно.

– Понимаешь, – проговорил он, глядя в раскаленное небо, – когда мы к нему приехали, он сидел в Интернете и смотрел «Диссиденты» и «Они выбрали свободу». Ты видел эти фильмы?

Честно говоря, снятые двадцать лет назад, еще в горячке лихих девяностых, документальные фильмы об академике Сахарове, Буковском, Марченко и других диссидентах, я, конечно, видел, но – как бы это сказать? – вовсе не хранил в памяти. И кем среди них была эта Наталья Горбаневская, помнил крайне смутно.

Но Акимов и тут опередил меня:

– Ладно, не парься, мозги сломаешь. Двадцать пятого августа шестьдесят восьмого года Горбаневская и еще семь человек вышли на Красную площадь с плакатами против ввода советских танков в Чехословакию. Конечно, их тут же арестовали, избили и посадили. А Горбаневскую, поскольку она пришла на площадь с грудным ребенком, бросили в психушку. В семьдесят пятом, когда ее выпустили, она уехала в Париж, писала антисоветские книги и статьи и умерла в прошлом году, похоронена на Пер-Лашез. То есть надо быть полным психом, чтобы говорить, что она ожила и ходит по «Мосфильму». Но ее видел не только я…