Лия - [78]
От волнения у него начали дрожать руки. Со злости он так сильно сжал трубку телефона, что побелели косточки на пальцах. Он облизнул губы и безотчетно ответил совсем тихо:
— Да.
— Штефан Михайлович, это Мария Федотовна, — зачирикала трубка. — Приношу тысячи извинений. Я не хотела вас обидеть… Звонил мне Калистрат Гаврилович, мой старый знакомый, и испортил мне хорошее настроение или, лучше сказать, разозлил меня до последней крайности. Вообразил, что если я — вдова, то буду рада за кого угодно замуж выйти. Калистрат Гаврилович в будущем году уже на пенсию выйдет, а мечтает черт знает о чем. Думает, если я помогла ему один раз, так теперь должна выйти за него замуж. Я разозлилась и назвала его старым хрычом. Извините меня, пожалуйста, за то, что я сказала ему такие слова. Вы ведь мужчина в расцвете сил… Сколько вам лет?
— Сорок четыре, — пробормотал Штефан Михайлович.
— Вторая молодость, — пролепетала со знанием дела на другом конце провода Мария Федотовна. — Я только на двенадцать лет моложе. Небольшая разница.
«Еще бы!» — иронически хмыкнул Штефан Михайлович. Его так и подмывало сказать, что самую малость она все-таки упустила из вида. Скверная женская манера забывать о некоторых вещах! Господи, а еще бухгалтером работает! Он не знал ее толком, потому что главным бухгалтером министерства ее взяли всего месяца три назад. Ему нравилось ее румянощекое, словно у шестнадцатилетней девочки лицо, белые ухоженные руки с длинными пальцами, без драгоценных украшений, которые обычно носят некоторые женщины. У нее была крепкая спортивная фигура, и Штефан Филимон ощутил смутную зависть к мужчине, которого она выберет себе в мужья. Каждый раз, когда он встречался с женщиной, которая ему нравилась, в нем начинала тлеть какая-то зависть, которую он, однако, безболезненно заглушал. Штефан Михайлович считал, что он должен сдерживать это чувство, потому что мужчина должен оставаться мужчиной. Со всеми женщинами он придерживался одной и той же линии поведения, и это, как он заметил, им нравилось. Потому-то, думал он, некоторые из них и пытаются флиртовать. В этих случаях он усмехался про себя, придавал лицу скептическое выражение и серьезно, с большой степенью уверенности, говорил себе: «мы — мужчины»!
Прошел уже целый час, как он, войдя в ее кабинет, увидел ее нахмуренной, с телефонной трубкой возле уха, поздоровался с ней с большим достоинством и усмехнулся покровительственной родительской усмешкой. Она не ответила на приветствие и даже не взглянула в его сторону. Он сухо кашлянул в свой маленький костистый кулачок и стал переминаться с ноги на ногу.
— И не воображайте… — вдруг сказала в телефон Мария Федотовна сдавленным голосом и в ее глазах засверкали злые искорки. Видно было, что человек, с которым она разговаривала, был ей антипатичен и она едва сдерживалась, чтобы не сказать какую-нибудь резкость. Но через несколько мгновений уже не смогла сдержаться: — Вы… Вы… И я вам скажу… да, да… Вы — старый хрыч, выживший из ума!
Бросила трубку и, едва сдерживая слезы, обратилась к Штефану:
— А вы чего хотите? — Она была раздосадована тем, что ее застали в такой трудной ситуации, и добавила со злостью: — Да и вы тоже!..
Он был крайне расстроен, что оказался невольным свидетелем бурной сцены. Если бы его появление не прервало этого разговора, вышел бы он потихоньку из кабинета, переждал бы. Теперь, однако, уже поздно. Ее реплика «да и вы тоже» бросила его в жар, теперь у нее может сложиться впечатление, что он и языка лишился.
— Пожалуйста, — пролепетал Штефан Михайлович, — подпишите этот акт…
— Подпишите! — передразнила она его. Потом повысила голос: — Сначала я должна эти цифры проверить — откуда я знаю, правильны они или нет…
— Я делал все так, чтобы было правильно, — постарался он утихомирить ее, робко улыбаясь. — Находили вы раньше ошибки в моих расчетах, Мария Федотовна?
— Знаете что? — она вонзила в него взгляд своих черных глаз. — Прошу не читать мне мораль. И прошу не воображать, что вы… Все вы одинаковы…
— Но я… — Штефан покраснел, чувствуя, как начинают дрожать руки. Никогда в жизни он не получал еще таких выговоров.
— И вы, и вы, — зло втолковывала она, — чем больше стареете, тем меньше ума у вас в мозгах остается!
«Ну и ну! Да как вы смеете, дамочка, со мной так разговаривать?» — он хотел бросить эту фразу ей в лицо, но слова застряли в горле, кровь бросилась в голову, в глазах потемнело, но он только фыркнул от возмущения. Повернулся на каблуках и, как лунатик, пересек две комнаты, ничего не видя и не слыша. Только на улице стал понемногу приходить в себя…
«Вот они каковы — бабы!.. Будешь потакать всем их капризам и принимать их всерьез — беги куда глаза глядят!.. Опять начинается муштра! Как мне это знакомо!» — обрадовался он, услышав в трубке знакомое сладкое чириканье.
— Я прошу вас, Штефан Михайлович, простить меня за то, что произошло, — говорила Мария Федотовна. — Вы не представляете, как мне стыдно… Хотите, я приду сейчас и подпишу все эти бумаги?
— Не беспокойтесь, Мария Федотовна, — сказал он снисходительным тоном. — Зайду в другой раз. А сейчас у меня, представьте себе, еще много возни с отчетом.
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
Действие романа известного молдавского прозаика Самсона Шляху происходит в годы Великой Отечественной войны в оккупированном фашистами городе. Герои книги — подпольщики, ведущие полную опасностей борьбу. Роман отличается детальной разработкой характеров, психологизмом, постановкой серьезных нравственных проблем.