Лия - [30]

Я стоял у двери, сжав зубы, прилагая все усилия, чтобы не потерять сознание. И в это мгновение я подумал, что все-таки правы были греки, какими бы античными они ни были, когда говорили, что судьба человека — это его характер.

Осторожно я нажал на ручку двери.

Во дворе больницы, напоминавшем парк, деревья были залиты золотым светом, теплым и мягким, играющим в густых кронах, уже тронутых первой изморозью. Я еще надеялся увидеть Лию, мне не верилось, что она так и не придет ко мне, ведь не ради Марина же я сюда приехал. Я жадно разглядывал силуэты людей, меланхолично прогуливавшихся между деревьями, и отчаяние нарастало в моей груди.

Очутившись на улице, я стер дрожащей рукой капельки пота, выступившие на лбу, и поставил сумку на землю. В ней лежали рубашка, бутылка лимонада, электробритва и книга. В этой книге были стихи людей, от которых не осталось даже песчинки праха, но это были близкие мне люди, потому что они говорили слова утешения, снимающие тяжесть с моей души, в то время, как живая девушка — ветреное создание, авантюристка, бессердечная чертовка… живет в десяти километрах от больницы и даже не снизойдет до того, чтобы прийти ко мне и сказать: «Что ты делаешь, глупый? Любви тебе надо? Займись лучше своим делом!»

Из сторожки на проходной на мгновение высунулась чья-то голова, но я не придал этому никакого значения. Я знал, как любопытна жена сторожа, баба Надежда, часто заменявшая старика. И на самом деле, она вышла мне навстречу, с любопытством глядя своими близорукими глазами, и попыталась заговорить. У меня не было ни малейшего желания с ней беседовать, поэтому я отделался несколькими фразами и, сгорбившись, двинулся дальше, сжимая ручку сумки так, что побелели косточки пальцев. Мне дышать-то было трудно, не то что разговаривать с бабой Надеждой.

Я долго бродил по улицам города, заблудился, но не хотел ни у кого спрашивать дорогу до автовокзала. На перекрестке я остановился и в полной растерянности принялся глядеть по сторонам, не зная, куда направиться. Внезапно что-то пронзило меня от головы до пят. Пока я бродил как лунатик по улицам, мои глаза были затянуты паутиной вялого безразличия, полностью завладевшего мной, но вдруг я выхватил из окружающей темноты, как при вспышке молнии, какой-то знакомый, нежный и необыкновенно дорогой образ. Будто это видение неожиданно спустилось с небес и предстало передо мной в десяти шагах, выделяясь из толпы. Оно улыбнулось мне, и это произвело на меня действие электрического тока — все следы апатии улетучились, туман в глазах рассеялся в мгновение ока, и я с жадностью принялся шарить взглядом среди людей, которые, я заметил это сейчас, сновали вокруг, словно муравьи.

Но знакомый силуэт, кажется, провалился сквозь землю. Я был убежден, что Лия украдкой следит за мной — к подобным проделкам я уже привык — и решил застать ее врасплох, когда она пойдет за мной следом.

Я дошел до автовокзала. У касс была давка, будто в них продавали билеты в рай.

Я сел на скамейку, чтобы перевести дух, чувствуя себя вконец обессиленным от прогулки. Затем поднялся и попытался вклиниться в толпу у кассы, но безуспешно. Вернулся к скамейке и положил на нее сумку. Освободив руки, я энергичнее взялся за дело. Мне хотелось купить билет на ближайший рейс и поскорее уехать из этого городишка с призраками. Трезвым, холодным умом я понимал, что с Лией меня больше ничего не связывает, и чем скорее я ее забуду, тем лучше.

Я работал локтями, оторвал пуговицу на куртке, весь взмок от пота, но все-таки добыл билет на автобус, который отправлялся через час. Я успокоился и внезапно ощутил волчий голод. Подобрав сумку со скамейки, я уже сделал шаг в сторону буфета, но вдруг женщина, сидевшая рядом, закричала:

— Эй, товарищ, оставь сумку.

— Что значит — оставь? — спросил я ошарашенно.

— Это чья сумка? — допрашивала она, буравя меня маленькими, злыми глазками.

— Моя.

— Ты хочешь сказать, что у тебя там пара туфель?

— Нет, — обалдело ответил я.

— А книги?

— Есть одна!

— Ну-ка посмотрим, все ли вещи на месте?

Я заглянул в сумку — бутылка лимонада была на месте, электробритва и пакет с рубашками — тоже, сверху лежала книга.

— Все в порядке.

— Ну тогда ступай. Думала, ты чужую взял, — и, глядя на свою соседку, стала ей объяснять: — Черт их теперь разберет. Смотри, сколько сумок и узлов в куче лежат. Один подойдет — возьмет, другой, ищи потом ветра в поле. Да разве ж я сама не пострадала? Прямо из-под носа сумку увели. Вот послушай, как было…

Я не стал слушать болтовню женщины и ушел в буфет, где купил две порции сосисок и воду. Посмотрев на еду, я сразу же пожалел, что не купил больше — казалось, голоду моему нет границ.

Но укусив пару раз сосиску, понял, что не заставлю себя проглотить больше ни кусочка этого перемолотого горячего мяса. Насильно съев одну сосиску, я с жадностью выпил воду. Аппетит у меня пропал сразу, и все то время, что я простоял за столиком, я беспокойно оглядывался по сторонам, ощущая на себе чей-то взгляд. Мне явно было не по себе. Вместо того, чтобы спокойно ожидать отправления автобуса, я почувствовал лихорадочное нетерпение. Оставалось совсем мало времени, автобус уже подошел, и пассажиры загружали свой багаж, но волнение мое все возрастало. Я беспокойно расхаживал у автобуса, чувствуя, как вся кожа покрывается мурашками, словно от холода, горло пересыхает, и становится трудно глотать.