Ливонский поход Ивана Грозного - [34]
Из Дисны Баторий отправился в Друю, а оттуда через Брацлавль в Вильну, где ему, как победителю, устроена была торжественная встреча. Папский нунций Андрей Калигари, многие вельможи, шляхта и мещане приветствовали победоносного вождя, прославляя его доблести и подвиги. Навстречу вышли и русские пленные, которые поднесли королю, по своему обычаю, хлеб-соль[396].
В то время как Баторий одерживал свои блестящие победы, Иоанн вел себя очень странно: он оставался в полном почти бездействии, никуда не двигаясь из Пскова. Получив известие об осаде Полоцка, царь ограничился только тем, что послал па помощь крепости небольшой отряд войска под командой Шеина, Лыкова, Палецкого и Кривоборского, но воеводы не были уже в состоянии проникнуть в крепость и, как нам известно, отправились в Сокол, где и оставались до взятия этой крепости войсками Батория.
Как объяснять себе поведение Иоанна? Польский исследователь[397] обращает внимание на то, что Иоанну пришлось действовать одновременно против двух врагов, что во время похода Батория на Полоцк «Шведы свирепствовали в окрестностях Нарвы и Нейшлоса, в Карелии и Ижорской земле, что шведский полководец Бутлер сжег Киремпе», а потому Иоанн не знал, куда ему следует двинуться. Но такое объяснение не вполне правильно. Оказывается, что успехи Шведов были не особенно значительны, что «попытка их в сентябре осадить немецкую Нарву окончилась неудачно, так же как и план захвата Гапсаля», что «у Нарвы они, как говорили, потеряли 4000 человек убитыми»[398]. Современники объясняли неподвижность Иоанна различным образом.
Одни говорили, что царь был совершенно уверен в невозможности взять Полоцк, полагаясь вполне на крепость его стен и храбрость гарнизона; другие рассказывали, что царь не хотел выступить в поход, так как боялся возмущения своих подданных, которые ненавидели его за жестокость[399]. Конечно, эти объяснения надо считать только догадками современников, однако догадками, в которых заключалась известная доля истины, как это мы сейчас увидим. Мы не можем согласиться с мнением знаменитого Соловьева, который объясняет бездеятельность Иоанна таким образом.
Московское правительство сознавало у себя недостаток военного искусства, а потому московские воеводы весьма неохотно вступали в битвы с войсками, на стороне которых виделось большое искусство. «И вот в это время, когда московское правительство так мало надеялось на успех в решительной войне с искусным, деятельным полководцем, на престоле Польши и Литвы явился государь энергический, славолюбивый, полководец искусный, понявший, какими средствами он может победить соперника, располагавшая большими, но только одними материальными средствами. Средства Батория были: искусная, закалившаяся в боях наемная пехота, венгерская и немецкая, исправная артиллерия, быстрое наступательное движение, которое давало ему огромное преимущество над врагом, принужденным растянуть свои полки по границам, над врагом, не знающим, откуда ждать нападения. Вот главные причины успеха Баториева, причины недеятельности московских воевод, робости Иоанна»[400]. По нашему мнению, причины неудач, постигших московские войска в 1579 году, указаны или прямо неверно, или весьма неточно. Иоанну незачем было растягивать свои войска по границам, так как война происходила в определенной местности, в Ливонии или на ее границах, и царь на самом деле не разбрасывал свои силы, а сосредоточил их в двух пунктах, Новгороде и Пскове. Военные планы Батория не могли быть неизвестны московским воеводам, а о возможности движения Батория на Полоцк Иоанн мог догадываться: говорили, что если король нападет на эту крепость, то царь двинется на Вильну[401]; мало того, царский гонец Михалков, возвратившись из пределов Речи Посполитой в Смоленск, уведомил 25-го июня Иоанна, что польский король имеет намерение напасть на Полоцк и Смоленск[402]. Соловьев говорит, что Иоанн располагал большими, не только материальными средствами, и забывает о необычайном самоотвержении, преданности царю и храбрости, нравственных качествах, какие обнаружили московские воины в битвах с наемными солдатами Батория. Наконец, военный гений короля развернулся только во время похода 1579 года, так что это обстоятельство не могло еще приводить в смущение московских воевод и внушать робость Иоанну.
Я думаю, что главным виновником поражений 1579 года был сам Иоанн. Не обладая дарованиями полководца, он не мог составлять наперед планов войны, а потому не был в состоянии оказать надлежащего сопротивления проницательному сопернику. Излишняя самоуверенность помешала царю подготовиться к борьбе с энергическим противником: царь слишком полагался на укрепления Полоцка и храбрость находившегося здесь гарнизона. По своему характеру Иоанн легко переходил от чрезмерной самоуверенности к подозрительности, а затем и излишней робости. Взятие Баторием Полоцка до такой степени озадачило его, что он потерял совершенно голову и, имея громадные военные силы, ни на один шаг не двинулся из Пскова. Если принимать этот взгляд на поведение Иоанна в 1579 году, тогда придется признать, что мнения современников о деятельности царя были до некоторой степени основательны.
