Ливонская война - [27]

.

Письмо Грозного прямо свидетельствует о том, что он не только не думал в это время отказываться от какой-либо существенной части территории Прибалтики, но и правильно расценивал сложившуюся обстановку в Ливонии. Союз с Данией и сближение с Габсбургами нужны были ему как для борьбы против Швеции, так и для продолжения войны с Литвой и Польшей, соединенных узами унии. Кроме того, он рассчитывал на союз с Англией. Провозглашение Ливонского королевства, противопоставленное политике Сигизмунда II Августа и шведского правительства, стремившихся к прямому присоединению прибалтийских земель к своим владениям, должно было обеспечить русскому правительству поддержку ливонских феодалов в его схватке с соседями. О том, что русские дипломаты правильно оценивали перспективы столкновения с Литвой и Польшей, очевиднее всего свидетельствуют усилия польского короля, направленные на срыв планов провозглашения Ливонского королевства под русским протекторатом. В этих целях Сигизмунд II Август вступил в оживленные дипломатические сношения с Фридрихом II и Августом Саксонским. Неудача переговоров привела к резкому обострению отношений между Сигизмундом II Августом и Данией. В антидатской агитации в Империи польскому королю энергично помогал Юхан III Шведский. Дело шло к польско-литовско-шведскому союзу.

Очевидно, именно это сознание неизбежности совместного выступления польско-литовских и шведских феодалов и побуждало Грозного в 1569 и 1570 гг. так торопиться с провозглашением Ливонского королевства и разрывом с Швецией. Швеция должна была быть разгромленной первой и до того, как соединенные силы Литвы и Польши придут ей на помощь.

Выбирая направление главного удара, русское правительство стремилось вывести из игры прежде всего слабейшего противника — Швецию. Это было необходимым условием успеха в борьбе с Литвой и Польшей. После Люблинской унии 1569 г. между Литвой и Польшей только такой план действий мог обещать реальные результаты. Использовав ослабление Великого княжества Литовского в ходе Ливонской войны, польские феодалы пошли на то, чтобы навязать литовскому магнатству свои условия унии силой. Когда з Люблине, где собрались для обсуждения условий унии польский и литовский сеймы, польским феодалам не удалось добиться согласия литовских магнатов на польские условия и когда в ночь с 28 февраля на 1 марта литовские представители покинули Люблин, польский сейм в полном согласии с королем решил применить силу. Акт новой польско-литовской унии был провозглашен, несмотря на отсутствие литовских представителей. Затем Польшей были захвачены украинские области Великого княжества — Волынь, Брацлавщина и Киевщина. Вместе с тем Польша оказывалась непосредственной соседкой Русского государства, а столкновение между ними из-за украинских земель, тянувшихся к Русскому государству, становилось неизбежным. Действия польских феодалов поставили литовское магнатство, игравшее решающую роль во внешней и внутренней политике государства, в отчаянное положение. Без богатых украинских земель Литва была не в состоянии вести борьбу с Русским государством. Но и подчиниться русскому дворянскому правительству литовские магнаты не хотели ни в коем случае. Не оставалось иного пути, как пойти на уступки польским феодалам. Литовские представители вернулись на Люблинский сейм и возобновили переговоры, закончившиеся 1 июля принятием акта новой польско-литовской унии. Люблинская уния была реальной унией. Польша и Великое княжество Литовское сливались в одно государство. Король должен был избираться совместно польскими и литовскими феодалами. Высший орган законодательной власти — сейм был общим для Литвы и Короны (Польши). Однако, по Люблинской унии, Великое княжество Литовское сохранило самостоятельные органы управления, войско и финансы. Судопроизводство продолжало вестись на основе Литовского статута. Официальным языком управления и администрации оставался русский (белорусский) язык. Ливония считалась общим владением Литвы и Короны.

Люблинская уния завершила собой процесс образования Польско-Литовского государства — многонациональной Речи Посполитой. Польско-литовская уния, до середины XV в. объективно игравшая прогрессивную роль как орудие борьбы с германской феодальной агрессией, превратилась окончательно в реакционное орудие восточной экспансии польских и литовских феодалов, в орудие социального и национального угнетения украинского и белорусского народов. Польшу и Великое княжество Литовское связывали уже не интересы совместной обороны от агрессии германских феодалов, а классовые интересы литовских и польских феодалов, использовавших силы своих стран для проведения агрессивной политики по отношению к Русскому государству.

В лице Речи Посполитой с ее шестимиллионным населением Русское государство имело сильного и опасного противника. Правда, в 1569 г. Речь Посполитая еще стремилась оторочить момент решительного столкновения. Литва была сильно истощена войной, Польша не была готова к военным действиям крупного масштаба. Используя эти обстоятельства, а также болезнь короля Сигизмунда II Августа, русское правительство закончило начавшиеся в мае 1570 г. переговоры с польско-литовским посольством заключением трехлетнего перемирия. Перемирие было заключено на выгодных для Русского государства условиях. Оно распространялось на все завоеванные русским «территории. В следующем 1571 г. условия перемирия были подтверждены польским королем. Несмотря на то, что перемирие не привело к полному прекращению военных действий с обеих сторон, а война на море, где обе стороны завели каперов, вообще не прекращалась, русское правительство могло надеяться на то, что до решающего столкновения в ближайшее время между Русским государством и Речью Посполитой дело не дойдет. В этом его убеждали, по-видимому, и слухи о предстоящем выдвижении русской кандидатуры на польский престол, распространившиеся в связи с болезнью и бездетностью польского короля. Еще в 1569 г. Ф. И. Мясоедову, направленному ко двору польского короля с «опасной» грамотой для польско-литовского посольства, было поручено изучить на месте слухи о кандидатуре на польский престол царевича Ивана. Мясоедов должен был узнать, «оманкою ли, или в правду того хотят» поляки и литовцы