Ливонская война - [16]
Разумеется, посредничество датского посольства весной 1559 г. не было и не могло быть той основной причиной, которая обусловила заключение столь невыгодного для русских военных и политических планов в Прибалтике перемирия. Причина этого факта лежала гораздо глубже. Заключение перемирия 1559 г. было самым тесным образом связано с той борьбой по вопросам внутренней и внешней политики, которая происходила в конце 50-х годов в русских правительственных сферах, при дворе Ивана Грозного и которая достигла особого напряжения в связи с начавшейся Ливонской войной. Борьба эта являлась прямым отражением развивавшегося острого политического конфликта в рамках господствующего класса России между дворянством, опиравшимся отчасти на посадское население, и боярством. Между усилиями Сильвестра и Алексея Адашева, направленными на заключение перемирия в Ливонии, и военными действиями против Крыма и Турции, которые в 1558 и 1559 гг. велись под начальством Дм. Вишневецкого и Даниила Адашева, существовала бесспорная зависимость.
Особенно большое впечатление, и не только в Крыму, но и в Польше, произвели военные действия 1559 г. В этом году Даниил Адашев спустился с русскими отрядами по Днепру в Черное море и, высадившись в Крыму, разгромил крымские улусы. Морским походом Даниила Адашева заканчивалась целая серия разведывательных ударов по Крыму, произведенных в 1556–1559 гг. «Избранная рада», без сомнения, рассматривала их как подготовку к большой войне против Крыма и Турции. Важно отметить, что обострение в эти годы русско-крымских отношений не сопровождалось обострением отношений Крыма с Литвой и Польшей. Крымские татары почти не беспокоили в это время владений короля Сигизмунда II Августа. Разумеется, военные операции 1556–1559 гг. против Крыма не могли осуществляться без ведома Ивана Грозного. Царь, однако, рассматривал их, по-видимому, только как операции разведывательного характера и вооруженную демонстрацию на юге, преследующую цель развязать Русскому государству руки для борьбы в Прибалтике, не допустить активного вмешательства крымского хана в Ливонскую войну, устрашить его. Рассчитывая на такой исход событий, царь, вероятно, согласился и на заключение временного перемирия в Прибалтике. Поэтому поход Адашева не стал началом большой войны Русского государства с Крымом и Турцией. Дворянское самодержавие не допустило этого. Тем не менее в 1559 г. позиции консервативного боярства и отражавших его интересы участников «Избранной рады» были еще настолько сильны, а Грозный еще так далеко не до конца понимал конечные цели боярства, что правительству компромисса удалось временно фактически подчинить своим интересам разработанные уже планы Ливонской войны. Боярство вело дело к решительному столкновению с Крымом и Турцией, к отказу от разрешения балтийского вопроса русской внешней политики. В конкретных условиях 1559 г. это означало фактически предательство русских государственных интересов в угоду сословным интересам русского боярства.
Совершенно очевидно, что такой поворот событий самым коренным образом противоречил всему политическому курсу дворянства, учитывавшему требования посадских верхов. Поэтому связанные с борьбой группировок при дворе колебания в русской внешней политике не могли быть длительными. С начала 1560 г. активные действия русской армии в Прибалтике были возобновлены с прежней энергией. Сильвестр, Адашев, Курбский и другие участники «Избранной рады» были сторонниками войны с Крымом и Турцией; царь, опиравшийся на дворянство и посадские верхи, считал нужным оборонять южные рубежи государства, проводить постепенную колонизацию пустых земель на юге и добиться временного соглашения с Крымом и Турцией. Не случайно впоследствии, стремясь достичь мирных отношений с Крымом, царь прямо объявил хану: «А которые наши люди ближние промеж нас с братом нашим з Девлет Киреем царем ссорили, мы то сыскали, да на них опалу свою положили есмя — иные померли, а иных разослали есмя, а иные ни в тех, ни в сех ходят». Грозный прямо указывал тех, кого он при этом имел в виду: «Иван Шереметев, Алексей Адашев, Иван Михайлов и иные»[15].
Следствием энергичного возобновления Грозным Ливонской войны было резкое обострение конфликта между ним и «Избранной радой», отражавшего более глубокий конфликт между боярством и дворянством. В свою очередь, обострение этих противоречий неизбежно влекло за собой репрессии царского самодержавия, являвшегося формой политической организации русского дворянства по отношению к консервативному боярству, и акты прямой государственной измены со стороны оппозиционных княжат. Ближайшим последствием обострения конфликта между дворянством и боярством было падение в 1560 г. правительства А. Адашева.
Новому русскому правительству приходилось считаться с тем, что Ливонская война вступила в новый этап. Ясно было, что она приобрела широкий международный характер. Впрочем, военная обстановка в Прибалтике все еще была благоприятной для русского командования. Вмешательство Сигизмунда II Августа и Дании, не оказавших пока сколько-нибудь серьезной помощи ливонцам, не привело к резкому изменению в расстановке сил на театре военных действий. Перевес оставался на русской стороне. Активному участию в войне Литвы и Польши все еще мешали существовавшие между ними противоречия. Литовские магнаты стремились прямо подчинить Ливонию своей власти, минуя Польшу. Возможно, что не торопился с оказанием помощи Ливонии и сам король Сигизмунд II Август. Дальнейшие военные неудачи должны были заставить ливонских феодалов пойти на полное подчинение Литве и Польше.
