Ливийский вариант - [2]

В правой руке Крис держал наполовину полный бокал виски, пальцы левой обжигала почти выкуренная сигарета. Пепел странно, большими симметричными узорами ложился на бежевый ковер с высоким ворсом. Сигарета простая, армейский «Кэмэл» без фильтра из пачки офицера ЦРУ, который пытался обеспечить защиту посла, не дожидаясь приказа сверху.

Курить в служебных кабинетах строго запрещалось, впрочем, как и приближаться к окну и, тем более, касаться защитной пленки.

Пропал сигнал телевидения и кабельный Интернет. Работала, правда, с переменным успехом, коротковолновая рация «уоки-токи». По ней отвечающий за безопасность офицер начал докладывать послу об эвакуации секретных документов и людей. Он только успел сообщить, что группа из пяти легковых автомобилей выехала за территорию и продвигается по соседней улице, как в динамике раздался щелчок и связь прервалась. Теперь рация только иногда тихо потрескивала.

Спутниковый телефон тоже еще работал, зеленым светился индикатор прямой линии связи с Госдепартаментом США. В Ливии вечер, а в Америке — бизнес-тайм. Посол даже слышал, как секретарша в Вашингтоне скрепляет степлером распечатки.

Крис пытался понять, почему нет ответа на его запросы. Почему-то никто не спешит принимать решение и посылать помощь.

Два дня назад из МИДа, который по традиции называется в США Госдепартаментом, пришло предупреждение о возможных акциях протеста, но конкретных мер принято не было. Старое здание посольства в Триполи разгромили еще при Каддафи, а после того как город перешел в руки оппозиции, офис посла разместился в одной из гостиниц. Летом у входа в отель взорвался автомобиль, начиненный гексогеном, и посол уехал в Бенгази. Именно здесь решались многие конфиденциальные вопросы, но офис в Бенгази не считался официальным посольством и носил весьма расплывчатый статус «почетного представительства посольства США в Ливии». Сами американцы называли его проще — station, станция.

В свете прожекторов густые черные клубы дыма отливали металлом. Вырывавшиеся из горящей машины языки пламени подсвечивали столб дыма короткими вспышками, — казалось, там начинается дорога в ад. Толпа уже несколько часов бесновалась за забором, появились лестницы и боевики с гранатометами. Но разрешение открыть огонь на поражение из Вашингтона так и не поступило. Хотя как раз в этот момент нужно нейтрализовать стрелков и активистов, а толпу попытаться разогнать выстрелами поверх голов.

Бывший спецназовец, сотрудник ЦРУ Глен Догерти вошел в кабинет посла без приглашения и предложил выключить свет внутри представительства. Крис молча кивнул. Теперь, когда задний двор и южную часть ограждения подсвечивала только свежая бирюза бассейна, казалось, стало тише и спокойнее. Погасли бесполезные мониторы стационарных компьютеров. Дипломат подтащил кожаное кресло к окну и попытался расслабиться неразбавленным виски.

Он приехал сюда, в Бенгази, в самом начале операции по свержению законного правительства. Еще до начала восстания сюда шли рыбацкие лодки, прогулочные катера и яхты с ящиками оружия, амуниции и запасом трехцветных флагов. Этот флаг символ мусульманского религиозного ордена Санусийа, образованного еще в начале 19 века в восточных областях Киренаики, проповедующего жесткий шариат и идеи Халифата, схожие с саудовским ваххабизмом. Во время второй мировой войны орден взял сторону антифашистской коалиции и после победы из трех североафриканских областей сделали государство Ливия. Может показаться странным, но по договоренности стран-победителей, Ливия отошла под протекторат проигравшей в войне Италии. Советский Союз пытался закрепиться в Средиземном море и предложил взять под контроль этот участок северной Африки. Но союзники по Второй мировой дружно выступили против. Это были первые признаки скорого начала холодной войны. Тогда и появилось решение об итальянском протекторате. Союз расчитывал, что в Италии к власти придут коммунисты, и не протестовал.

Вскоре потомок основателя ордена — Идрис ас-Сануси провозгласил себя королем. Его то и свергли молодые офицеры, одним из лидеров которых — Муаммар Каддафи.

Крис Стивенс попытался заставить себя не думать о плохом. Наверное он просто устал нервничать и анализировать ситуацию. Происходящее просто не укладывалось в голове. Казалось — эта же толпа, размахивая русскими автоматами, совсем недавно приветствовала его приезд в этот город. А теперь у посла появилось ощущение, что он смотрит блокбастер на экране темного кинозала. Состояние нереальности происходящего, смешанное с холодным ужасом. 11 сентября 2001 года он ждал пересадку в транзитном зале аэропорта Балтимора. Все рейсы отменили. На больших мониторах, без конца и без звука, словно кадры спецэффектов из голливудского боевика, повторялись сцены со взрывающимися самолетами и рушившимися башнями ВТЦ. Люди, в отчаянии, прыгали из окон небоскребов. На манхетеннских улицах камеры, крупным планом, выхватывали лица покрытых пылью людей, в ужасе пытающихся скрыться от надвигающегося апокалипсиса.

Глен Догерти прикурил сигарету в темноте коридора. Он зачищал территории еще в Ираке и умел хладнокровно оценивать критические ситуации. Сейчас, имея в распоряжении трех бойцов, вооруженных автоматическими винтовками со стандартным запасом патронов, пистолетами и парой ручных гранат, можно держать оборону. В толпе за воротами среди сотни протестующих дюжина вооруженных боевиков. Всего лишь пару гранатометов и две сотни патронов и посла Соединенных Штатов можно спасти, даже если начнется штурм. Но, если у боевиков появятся джипы-гантраки с минометами или зенитными пушками в кузовах, шансы продержаться до прихода подкрепления упадут до ноля.