Литературная Газета, 6608 (№ 30–31/2017) - [7]

С началом войны предприимчивая группа граждан стала аккумулировать золотые монеты и переправлять родственникам в Германию и Австро-Венгрию, или, увы, припрятывать в кубышку в ожидании прихода вражеских войск. Золотые монеты были выведены государством из денежного обращения.

Введение сухого закона привело к потере бюджетом 1 миллиарда доходов. Включили печатный станок. С 1 июля 1914 года по 1 марта 1917-го количество обращающихся бумажных денег возросло в 6,7 раза, что должно было обесценить рубль примерно до 15 копеек. В реальности же курс рубля понизился внутри страны до 25, а на внешнем рынке до 56 копеек. В обращении появились бумажные 1,2,3,5 и 50 копеек.

Государство в условиях начавшейся инфляции, сокращавшей его реальные доходы, с одной стороны наращивало эмиссию, с другой - вводило твёрдые цены.

К 1916 году такая политика привела к началу распада единого рынка - губернаторы запрещали вывоз из своих губерний сельхозтоваров и сырья. Единство денежной системы страны пошатнулось вместе с вымыванием из оборота монеты и усилением роли продовольствия в качестве денежных средств в бытовом обращении.

С 1 января 1914 по 1 января 1917 года рост цен составил 194%. а с 1 января по 1 декабря 1917-го - 426%.

За 8 месяцев пребывания у власти Временное правительство выпустило бумажных денег на 9,5 миллиарда рублей и довело право выпуска не покрытых золотом кредитных билетов с 6,5 до 16,5 миллиарда рублей. Помимо прежних выпусков в обращение добавили «думки» достоинством в 250 и тысячу рублей и «керенки» достоинством в 20 и 40 рублей.

По балансу Госбанка на 23 октября 1917 года, накануне Октября, кредитных билетов обращалось на 18 миллиардов 917 миллионов рублей против почти 10 миллиардов рублей на 1 марта 1917 года (момент прихода к власти Временного правительства). Выпущенные в обращение кредитные билеты обеспечивались золотом лишь на 5,5%.

Покупательная способность рубля понизилась до 8 копеек.

Октябрьская революция и приход к власти большевиков с их союзниками левыми эсерами не остановили гиперинфляцию, а придали ей новые темпы.

Правительство В.И.Ленина шло на поводу событий, но до определённого момента. В условиях военного коммунизма витали идеи не только отмирания государства (см. «Государство и революция»), но и отмены денежного обращения.

На местах эта идея принимала порой причудливые формы. В 1921 году некий М.Калина создал в Киеве организацию типа производственно-потребительской кооперации - «Разум и совесть». Задачу отмены денег она предполагала провести путём выпуска специальных бон, гарантированных хлебом в своеобразной валюте: 1 рубль труда = 1 пуд хлеба. Далее организация намеревалась полностью уничтожить дензнаки. Правда, просуществовала лишь полгода. Не то, что селяне, но и киевляне не хотели признавать подобные суррогаты.

Летите, «мотыльки»!

Последним управляющим «имперским» Госбанком был И.П.Шипов. Он был назначен при Николае II, пережил Временное Правительство и был уволен большевиками за отказ признать распоряжение Совнаркома в конце ноября 1917 года. Шипов перебрался из Петрограда сначала в Екатеринодар, затем в Ростов-на-Дону, где активно участвовал в формировании Центрального управления Государственного банка сначала Добровольческой Армии, а потом ВСЮР (Вооружённые Силы Юга России).

Не смущаясь отъездом управляющего, большевики продолжили печатать николаевские деньги с царской символикой. В отличие от остальных, они пользовались уважением населения, имели наивысшие котировки при расчётах.

Первые расчётные знаки с советской символикой появились в феврале 1919-го. Печатались листами по 25 штук достоинством 1, 2 и 3 рубля. Из-за малого размера народ назвал их «мотыльками». Можно было расплачиваться целым листом или отрезанной его частью.

Но попытки отмены денежного обращения и перехода к натуральному товарообмену не означали остановки печатного станка.

Во время гражданской войны в стране было около 20 000 (!) центров эмиссии. Причин тому много. От блокады регионов большевистским центром до желания финансовой и национальной самостоятельности. Помните слова Попандопуло из «Свадьбы в Малиновке»: «Да бери усе, я себе ещё нарисую».

Кстати, прототип Грициана Таврического реально существовавший атаман Н.А.Григорьев к моменту отражённых в картине событий был уже убит другим атаманом – Н.И. Махно за попытку союза с белыми. Но если деньги Махно (иногда с нецензурными надпечатками) лишь фантазия для коллекционеров, то Григорьев мог быть причастен к выпуску 25-тирублёвой банкноты после захвата Елисаветграда.

Газетного места не хватит, чтобы рассказать захватывающие истории о деньгах Деникина и Врангеля, имама Гоцинского и эмира Узун-Хаджи, Сулькевича и Соломона Крыма, Булаховича и Юденича, чайковках Миллера, выпусках уральских и оренбургских казаков, рабочее-крестьянской белой армии (была и такая), Колчака, районов Урала, Сибири и Средней Азии. Иногда надпечатки на бонах дают возможность увидеть судьбу не только страны, а даже отдельных людей.

Если вернуться к РСФСР, то следующими по хронологии (с мая по октябрь 1919) Народным банком РСФСР были выпущены кредитные билеты достоинством с рубля до 100 в привычной нам линейке, а также 250, 500, 1 000, 5 000 и 10 000 рублей. Правда, упоминания о принадлежности к советской России на них не было, а год выпуска значился как 1918. По подписи управляющего - будущего участника параллельного троцкистского центра, тогда видного большевика Г.Л. Пятакова, население прозвало их «пятаковками». Эскиз бон разрабатывался ещё при Временном Правительстве. Оттого на реверсе каждой изображён орёл без корон с опущенными крыльями. На аверсе самых крупных номиналов под текстом «пять» и, соответственно, «десять тысяч рублей» отчётливо видна свастика. Тогда её ещё не присвоили нацисты, она воспринималась как славянский знак коловорот, означавший четыре времени года и вечность жизни, а в данном случае, власти. Вечности не досталось ни Временному, ни Советскому правительству.