Литературная Газета, 6602 (№ 24/2017) - [28]

– Когда он и его дружки – а может, не только дружки – собираются где-нибудь в парной – а может, и не в парной – и берут с собой ящик водки, – разоткровенничалась обычно сдержанная Валя, – немудрено загулять и до утра. Ты сам мужик, понимаешь, что к чему. Откуда я знаю, где он был и что делал? А у него пиджак испачкан чем-то вроде помады. Ну, соври: мол, задержался на работе, выпили, заснул… Ему даже оправдания выдумывать неохота. Молча раздевается и ложится спать.

– Погляди на нашу мебель, – продолжала она, – скоро развалится. Я ему: давай съездим в магазин, посмотрим новую, Яшину вне очереди продадут. А он: сходи сама, скажи, что ты моя жена…»

Сегодня почти невозможно объяснить, почему первый вратарь мира не мог просто за деньги купить мебель. Но людям моего поколения это памятно и понятно. Как говорил Райкин: дефицит…

Яшин был на 8 лет старше Стрельцова, но прославились они приблизительно в одно и то же время. Они в один и тот же год – в 70-м – закончили играть и в один и тот же год умерли от одной и той же болезни – рака.

Их нередко сталкивали, представляли антиподами. Однако мало кто в большом футболе относился друг к другу так хорошо, как Яшин со Стрельцовым.

Стрельцов считал, что своему фирменному пасу пяткой он обязан именно Яшину: «…Мы с Кузьмой (Валентин Иванов. – П.С. ) считали, что Лёве забить просто невозможно. Про себя, конечно, считали. Вслух не говорили – забивать-то надо, мы форварды, на нас надеются. Но как забить – не знаем. Доходим до его ворот – начинаем мудрить. Не можем никак принять окончательного решения: когда бить.

Иду я с мячом вдоль линии штрафной. Лева, как всегда, стал смещаться. А вся защита двинулась за мной. Я откинул мяч пяткой Кузьме, он прямо и влепил в девятку динамовских ворот. Я к нему бросился, говорю: вот так только можно Лёве забивать».

Стрельцову, кстати, помогал писать книгу Александр Нилин, который в разговоре со мной, в свою очередь вспомнил, как он впервые увидел Яшина: «Это было на ужине в честь вручения футболистам «Торпедо» серебряных медалей в ДК имени Лихачёва. Лев Иванович предварил тост в честь соперников шуткой, что слово ему предоставили, когда тостующему впору за спинку стула держаться. Он говорил очень хорошо, был задушевен в обращении со всеми присутствующими, располагал к себе домашностью поведения.

Через несколько дней я в разговоре с Валерием Ворониным (знаменитый торпедовский футболист. – П.С. ) вернулся к тому вечеру, заметив, что прежде представлял себе Яшина иным – более замкнутым и склонным к партийной ритуальности. «Лёве, – вдруг сочувственно сморщился Воронин, – и самому тяжело от того, что часто бывает таким, каким нужно. А он – другой…»

Кстати, когда через несколько лет после автокатастрофы Воронин пытался вернуться в футбол, первую игру он проводил против московского «Динамо». Перед началом матча, в туннеле, ведущем на поле, Яшин сказал Воронину: «Валер, ну один я от тебя пропущу, а больше ничем помочь не могу».

Шутка, наверное… Но Воронин-то забил Яшину со штрафного.

Уверен, что ни с кем бы другим, кроме как попавшим в несчастье коллегой, к тому же выдающимся игроком и партнёром по сборной, Лев Иванович подобным образом шутить бы не стал.

В Доме журналистов в 58-м провожали на чемпионат мира в Швеции сборную СССР. Юные футболисты декламировали мастерам стихи, потом фотографировались. Самого маленького Яшин посадил к себе на колени – это был знаменитый впоследствии Михаил Гершкович.

Он рассказывал мне, что когда через годы, играя за «Торпедо», забил Льву Ивановичу, то Яшин сказал: «Молодец, Миша, забивай не только мне, но и другим».

Это было щедро – по-яшински!

Фотография, между прочим, с Гершковичем, сидящим на коленях у Яшина, тогда обошла все спортивные издания.

В Москве открывали гольф-клуб. Из Швеции приехал знаменитый Тумба Йохансон, а с нашей стороны прибыл аж член Политбюро ЦК КПСС, первый секретарь горкома партии Лев Николаевич Зайков. И в конце торжеств, обращаясь к Яшину, с пафосом произнёс: «Лев, ты звони, если что. Мы обязаны тебе помогать».

Меня покоробили тогда два момента: партийное «ты» малознакомому, судя по всему, человеку, и особенно «обязаны», а не «рады».

Хотя Лев Иванович и сам – положение обязывало – окончил Высшую партийную школу. Но при этом не был закрытым человеком, как это пытаются представить. Он готов был многое о себе рассказать – не все готовы были в те времена услышать и понять правду о Яшине.

Частый гость редакции «МК», президент яшинского Фонда Геннадий Петрович Венглинский, в книге «Вратарь эпохи» вспоминал, как, будучи секретарём комитета комсомола «Динамо», он отмечал свой день рождения. «Ждали Яшина, который сдавал экзамен по политэкономии. Смотрим, подъезжает такси к северной трибуне, из него выскакивает Лев и бежит – весь красный и очень возбуждённый.

Ну на него все и накинулись: сколько тебя одного ждать. А он, смущаясь, в то же время с большим юмором говорит: «Мужики, они (преподаватели политэкономии СССР) совсем обалдели! Сами в экономике пятьдесят лет не могут разобраться и хотят, чтобы я им за один час всё рассказал».