Литературная Газета, 6600 (№ 22/2017) - [27]

настроениям века нельзя доверять.

Ты был предан вчера, безоглядный фантаст,

друг неверный тебя и сегодня предаст...

Потому что на свете грызётся базар –

и товаром становятся честь и азарт!..

А назавтра опять проиграют глупцы,

правят миром прагматики и подлецы.

О себе позаботься, бедняга-поэт,

береги свою жизнь от лжецов и газет...

Верь, что скоро минует метельный маршрут,

снова птицы с ветвей о весне запоют.

Но ты знаешь, что мир не изменит себе

а раз так – не забудь свой с судьбой разговор:

верен будь до предела тревожной судьбе,

верь в прохладу и трепет отеческих гор.

* * *

Холодный ветер Желтоксана,

душа – как ночь, в ней плачет совесть...

О, жизнь моя, сплошная рана,

моя мучительная повесть.

Зачем-то грудь моя стеснилась?

Снисходит с неба голос чести...

Послушай, сердце, сделай милость,

смягчись немного и воскресни!

Ты друга узнаёшь по речи,

в глазах врага – туман обмана...

Такие дни! Такие встречи!

О, жизнь моя – сплошная рана.

Спокойствия и примиренья

не знает Желтоксана ветер,

и снова одинокий вечер,

и вновь терзание творенья...

Мои победы и пороки.

Обетованные пустыни.

И непутёвые пророки,

и путь, неведомый поныне...

* * *

Когда покоя нет, когда соврёт домбра,

от дома вдалеке я слов не понимаю,

тем более тогда – в стремлении добра! –

опять тянусь душой к великому Абаю.

Бессовестная жизнь в униженной степи,

где души продают и не стремятся к раю,

где сам себе шепчу: «Смиряйся и терпи,

чтоб сердце обратить к великому Абаю...»

Лекарства не найду от мелкоты людской.

Охваченный огнём, я тихо угасаю...

Смотрю на земляков с надеждой и тоской

и словно бы живу страданьями Абая.

Вселенная вокруг... Её прекрасна речь,

которую, увы, нечасто понимаю...

Но чтоб навек любовь от гибели сберечь,

я тороплюсь в ночи к великому Абаю.

Как много ненависти на моей Земле,

я жадности и зла душой не принимаю,

я примиряю всех, кто заплутал во мгле,

О Боже, как мне стать похожим на Абая.

Когда соврёт домбра оборванной струной,

и, бедолага, вдруг от боли зарыдаю,

так хочется быстрей попасть к себе домой:

вернуться навсегда к великому Абаю.

* * *

Моя заветная мечта –

скакун, стреноженный петлёю...

Храпит в степи – и неспроста

копытом бьёт и жаждет боя!

Он так метался под зарёй,

но вот смирился одиноко...

Я тоже бился головой

о камни атомной эпохи.

Звучал спасительный кобыз,

поэту душу сотрясая,

а голос неба падал вниз,

как бы дождя стена косая.

Се – век, и он неумолим,

он заставлял метаться горы!

Зачем же я сразился с ним,

вступая в сумрачные споры?

Мой голос в зябком ноябре

в густом тумане потерялся...

И неужели я расстался

с высокой правдой на заре?

Храпит скакун моей мечты...

Куда несётся всадник вещий?

Среди безмерности зловещей

слова бессмертны и чисты.

* * *

Голос старинный волнует меня:

Кто ты? Зачем ты живёшь в этом мире?

И для чего ты играешь на лире

с сердцем, заполненным пляской огня?..

Что за мелодия рвётся в ушах

звоном, которого нету чудесней...

Словно бы всадник несётся во мрак,

я устремляюсь за собственной песней...

Мучаюсь, каюсь, страдаю, казнюсь...

Мне не хватает бесстрашной отваги:

я на слова беззащитные злюсь,

чтоб отыграться на белой бумаге!

Так же, как вы, я земной человек:

мил – для одних, а другим – ненавистен...

Только в груди моей пепел, как снег:

жизнь моя – жар отгорающих истин...

Жизнь моя – призрак, горящая ночь.

Чую мелодии сладость и горесть...

То вдохновенье уносится прочь,

и не смолкает мучительный голос. 

* * *

Я разрываю сумрак дум,

Которые, как ночь в окне...

Прости мне, Боже, что угрюм:

сгораю в собственном огне.

Горю в огне моей тоски

и догораю наяву...

Забыв про давние грехи,

я верю в майскую траву!

Когда серебряно звучит

лесами милый Наурыз,

я музыку готов учить

и возвращаться, как Улисс,

в прекрасный мир родных озёр

всем горестям наперерез...

Я буду жив лекарством зорь,

бальзамом творческих небес! 

* * *

Что творится со мною? – и сам не пойму.

Я порой удивляюсь себе самому...

Сердце, словно кобыз, отзывается вдруг

и слова повторяют нечаянный звук...

Что творится тогда с удивлённым лицом,

сердце тянется к звуку весенним листом...

Это сила земли наполняет меня –

и в душе моей буря страстей и огня!

Вот в душе моей веет ночной листопад,

и метели несутся на крыльях косых,

а из космоса предки бессмертно глядят

на печальные будни потомков своих...

Лето зеленью дышит, а осень – дождём,

так эпохи проходят, взирая со звёзд,

и всё больше печалями полнится дом,

и на крыльях моих оплавляется воск.

Ох, кручина-печаль, под покровом ночей

это предки мои с нас не сводят очей,

посылают мне знаки с далёких небес,

прозу жизни пытаясь измерить на вес.

                           Перевёл Сергей Мнацаканян

* * *

Храни меня, Создатель,

От зависти и порчи,

Капризов и апатий

И от пороков прочих,

Слепой, ничтожной мести,

Обманов и соблазнов,

Ползучей липкой лести,

И от речей заглазных,

Гордыни непомерной,

Слепой бездумной страсти,

От гневных слов и скверных,

И от лихой напасти.

Не дай в тоске оглохнуть

От горестных страданий.

Не дай душе иссохнуть

В бесплодных ожиданьях.

Храни меня, о Боже...

Мне никуда не деться!

И мой удел, похоже, –