Литературная Газета, 6598 (№ 20/2017) - [40]

Теги: Константин Фролов-Крымский , интервью

Константин Фролов-Крымский считает, что Россия сильна в первую очередь духом

История, литература и русский язык – три основополагающих предмета, которые формируют мировоззрение, заставляют думать, анализировать и принимать верные решения, уверен Константин Фролов-Крымский, член Союза писателей России. Историк по образованию, он знает, о чём говорит. И главное, как – заслушаешься. Привыкнув очищать свои произведения от «прекрасной шелухи», Константин Фролов-Крымский знакомит читателя с фактами, которые учебники преподносили нам абсолютно иначе: о Наполеоне, о Крымской войне, о Колчаке. При этом ему не чужда лирика, он называет себя поэтом, который бродит по земле с гитарой и «стучится в души стихами».

– Константин Юрьевич, кто вы больше: оператор, режиссёр, музыкант, экстремальный лётчик или всё-таки писатель?

– Я много чего могу делать. Я радио­любитель. Вожу любую машину, несколько типов самолётов. Ходил под парусом, пересекал моря, бывал на островах. Но главное – я поэт, а всё остальное помогает мне быть поэтом.

– А как становятся поэтами?

– И ими не становятся – ими рождаются. Я вам секрет открою. Моя бабушка – потомственная дворянка, у неё общие корни с Александром Сергеевичем Пушкиным.

– То есть это генетика?

– Думаю, что да. Она пела, танцевала, и, если бы не революция, служила бы в императорском театре. У неё была театральная перспектива, но всё пошло под откос. Тем не менее она передала свой талант моей маме, а мама передала мне.

– Когда вы начали сочинять стихи?

– Где-то в классе 7–8-м была первая любовь, с этого всё началось. Не последнюю роль сыграла музыкальная школа по классу фортепиано, которую я окончил параллельно с основной школой. Но серьёзные стихи и песни начал писать только в институте, потому что буквально на первом курсе меня пригласили в студенческий театр. Мне попался замечательный режиссёр Сергей Львович, который отточил мои способности. Потому что я вначале писал стихи из серии «виньетка ложной сути» и «плесните колдовства».

– Красиво.

– Красиво, но бессмысленно, потому что «плесните колдовства» – это подворотная лексика, когда один алкаш другому говорит: «Ну-ка, плесни мне!» Вы можете себе представить, чтобы Наташа Ростова подошла к князю Волконскому и сказала: «Князь, плесните мне!» Плеснуть можно только в физиономию, а в бокал нельзя плеснуть, тем более вино, колдовство. Каждое слово нужно фильтровать. Я писал песни для спектаклей, приносил один вариант режиссёру, он не оставлял камня на камне. Приносил второй вариант – уже получше, но там он тоже очищал. В конце концов с третьего, с четвёртого раза я приносил песню, которая шла в спектакль. И с тех пор у меня все полки уставлены словарями, справочниками, энциклопедиями. Ведь поэзия – это квинтэссенция человеческой мысли, где мыслям просторно, а словам тесно. Неслучайно наши учёные-энциклопедисты Средних веков, тот же Ломоносов, свои открытия зарифмовывали:

Открылась бездна, звёзд полна;

Звездам числа нет, бездне дна.

Так до Ломоносова делали ещё древнегреческие учёные... Стихосложение преподавали в школах, потому что это отбрасывало шелуху и оставляло только самое-самое важное. В двух строчках зарифмовано великое открытие человечества: мир и вселенная бесконечны. Этого принципа стараюсь придерживаться и я. Может быть, моим стихам не хватает витиеватости, как Александр Иванов сказал: «Нет, смысла я не понимаю, но ощущение колдовское», когда идёт жонглирование словами, но мне неинтересно. Я это прошёл в 10-м классе, сейчас стараюсь оттачивать. В знак подтверждения прочитаю своё стихотворение:

Наш язык – продолжение той сокровенной молитвы,

Что свела воедино разрозненные племена.

Восхитительным гимном звучала в преддверии битвы

И на подвиг святой сыновей вдохновляла она.

Наш язык – от рождения каждому данное имя,

В коем всякая буква имеет свой царственный смысл.

Оттого искаженье его языками иными

Изменяет судьбу вплоть до смерти, тюрьмы да сумы.

В дни великих побед и в жестокие годы гонений

Каждым звуком своим в обрамлении смеха и слёз

Наш язык приносил нам божественный дар откровений,

Изначально ленивую мысль возвышая до звёзд.

И цедя иноземную речь сквозь славянское сито,

Отметя шелуху, мы в грядущее строили мост.

Чем богаче и гибче язык – тем мудрее носитель,

Чем изысканней цель – тем активней работает мозг.

Наш язык разорвал древних правил громоздкие клети,

В гордом взлёте сознанья стряхнув ожерелья оков.

Неслучайно в словесных баталиях прошлых столетий

В нём легко растворились десятки других языков!

Наш великий язык драгоценнее прочих наследий!

Это парус на мачте и дующий в спину зюйд-вест.

Из томов словарей и бесчисленных энциклопедий

Можно запросто соорудить не один Эверест!

Но когда вместо шумных каскадов и брызг водопада

Остаётся в наследство гнилой, полувысохший ров –

Скудоумье народ превращает в послушное стадо,

А людей, не желающих мыслить, – в ничтожных рабов!

Так не дайте ж иссякнуть ключу в годы смут и брожений!

Не позвольте ничтожествам Храм Языка разорить!

А иначе, друзья, вы достойны любых унижений,