Литературная Газета, 6583 (№ 03/2017) - [20]

Славься, Русь,

Святая и земная,

В бурях бед и в радости побед!

Ты одна

На всей земле –

Родная,

И тебя дороже нет.

В «лихие 90-е», когда поэзия была востребована мало, а молчать совестливому, думающему, талантливому человеку было непереносимо, обращение к жанру публицистики позволяло передоверить бумаге то, что мучило и терзало сердце, что в нём «боролось и рвалось». У публицистики Риммы Казаковой есть одна важная особенность: главное в ней – личность самого поэта, то, что происходит с его обожжённой душой.

Перекраиваю всё. Страдаю. Трушу.

Но иду – и перестраиваю душу.

Каким бы тяжёлым ни было время, императив своего существования мы выбираем для себя сами. Выбор Риммы Казаковой и не мог быть иным.

Так она прожила жизнь, так писала стихи – борясь, ища истину в себе и в окружающем мире, обретая её с болью, страдая, сомневаясь – любя!

В её голосе порой соединялось несоединимое: певучие, песенные интонации внезапно переходили в слова резкие, отрывистые, жёсткие. Такой противоречивой, клокочущей и яркой, да разве что ещё и ранимой была она сама, такой была её жизнь. Жизнь поэта. Жизнь гражданина. Жизнь женщины. Жизнь матери. Жизнь, которую она сама же и перекраивала без устали, «чтоб душа могла лечиться и учиться».

...Её уход 19 мая 2008 года был неожиданным и оттого особенно болезненным.

Все мы, её коллеги, друзья, читатели, понимаем: то, чему она служила на протяжении многих лет, не должно оказаться забытым. В руководство секретариатом на её место пришёл талантливый критик и литературовед, энергичный и опытный организатор Евгений Сидоров, за плечами которого ректорство в Литературном институте, руководство Министерством культуры России, представительство в ЮНЕСКО.

Для сохранения наследия Риммы Казаковой Союз писателей Москвы делает всё возможное. Посмертно был издан двухтомник стихов, прозы, песенных текстов, воспоминаний о ней писателей, общественных деятелей, политиков; открыт памятник на Ваганьковском кладбище в Москве, соединивший двумя стелами память о ней и её сыне – прозаике Егоре Радове. В 2009 году по предложению одной из учениц Риммы Казаковой – поэта и прозаика, члена Союза писателей Москвы Нателлы Лалебекян была учреждена премия молодому поэту «Начало» имени Риммы Казаковой. Каждый год весной жюри объявляет имя нового лауреата, с вручением диплома и денежного вознаграждения.

Имя Риммы Казаковой звучит и после её ухода как пароль, на который откликаются многие.

Парижи по-свердловски

Парижи по-свердловски

Книжный ряд / Библиосфера / Субъектив

Теги: Анна Матвеева , Лолотта и другие парижские истори

Анна Матвеева. Лолотта и другие парижские истории: (рассказы, повести), М.: Издательство АСТ, 2016, 443 с. 3500 экз.

Анна Матвеева упорно движется по тернистому пути к писательской славе и уже завоевала не одно место в шорт-листах нескольких литературных премий. Тут и «Большая книга» (неоднократно), и «Национальный бестселлер», и Премия имени Юрия Казакова.

Прочтя название книги – «Лолотта», можно взгрустнуть о том, как много ещё неоткрытых названий. Взять хотя бы «Тихий дом», или «Война и мор». Где автор, который, наконец, создаст долгожданный роман «Алла Карелина»? Может, и драматурги напишут маленькую, а лучше большую трагедию «Каменный гвоздь». Ещё не начали? Зря! Вот, к примеру, «Лолотта» звучит почти как «Лолита». Значит, лёд тронулся.

Не стоит встречать человека по одёжке, а книжку по обложке. Мало ли с чем ассоциируются названия. Полезем вглубь. «Лолотта» – это сборник рассказов и повестей, сюжеты которых так или иначе цепляются за разные Парижи. Парижем оказаться может уральская деревня, элитный жилкомплекс и даже ресторан. Книгу пронзает этакий метафизический Париж как эмблема единства между тонкими душевными явлениями и грубым бытием, между мечтой и реальностью. Дескать, только в Париже жизнь может быть прекрасной, а у нас тут – и говорить не хочется.

Рассказ «Красный директор» начинается со спорного, выкроенного из другой пословицы утверждения про бывших офицеров: «Бывшими директорами – как и бывшими русскими – не становятся». Ещё как становятся! – возразит искушённый читатель. Пусть не так, зато красиво. 70-летний пенсионер Павел Петрович Романов перепрыгнул из доперестроечного советского прошлого в наше время. Тут его отловили, как реликт, скрывавшийся в недрах московского завода по производству медных труб, и запоздало выгнали на пенсию. Настолько Павел Петрович одинок и неприспособлен, что заблудился в Париже. Скорее всего, он там и сгинет, как чеховский Ванька Жуков.

Надо отметить, что язык рассказов достаточно внятный и течёт легко, как-то даже обыденно и хозяйственно, словно бабушкино вязание на спицах. И про то надо упомянуть, и про это, никакую петельку не обойти вниманием. Глубина проникновения в биографии героев рождает ощущение реальности происходящего, как бы ни был фантастичен сюжет.

Неизлечимо больная Татьяна из рассказа «Рыба в воде» излечивается благодаря встрече с блаженной целительницей. Пенсионерка Тамара Гавриловна («Мой город») оказывается настолько трогательной, что в голову не приходит удивиться её каверзному хобби: «Спрашивают: как проехать в Венсенский замок? Я знаю, как проехать, я даже знаю, что в кухне этого замка сварили английского короля, потому что он умер, и англичане не знали, как его везти на родину, чтобы он не испортился. Я знаю, но называю неверную станцию – и уезжают эти голубчики в Дефанс. В другую сторону».