Литературная Газета, 6573 (№ 43/2016) - [24]

Нет ничего важнее и дороже,

Чем твёрдо знать, что ты не лжец, не вор.

Что не обидел никого в досаде,

Что слабому дорогу уступил,

Что никого своей гордыни ради

Кумулятивным словом не убил.

И сам себе ни в чём не дал поблажки,

Хотя мосты не сжёг и не взорвал.

И сам себя за мелкие промашки

Коришь, казнишь, тем паче – за провал…

Лукавая, неверная эпоха,

Везде, во всём – шальной соблазн греха.

Нет, ты не вор, не лжец и не пройдоха,

Хотя… суха теория, суха.

* * *

Кардиологи, слышите, бьётся пока

За грудиной горячее сердце поэта.

Не смотрите, что он в седине старика,

Что его залихватская песенка спета.

Он уже уповает в стихах не на бунт,

Он ушёл в глубину бытия стержневого.

А чем глубже, тем твёрже нетронутый грунт

Бесконечных раздумий и честного слова.

Не спешит он, старатель бесценных крупиц,

Скрытых в залежах закаменевшей породы.

Не до сердца ему, не до строгих больниц,

Пусть лишь ночь у него впереди, а не годы.

Кардиологи, он ведь у цели почти.

Отойдите, у вас пациент своенравный.

Будет жаль, если он не успеет найти

Самый чистый алмаз, самый крупный и главный.

Зима и лето

Как глубоки природные разломы!

Их углубляют годы и вода.

Зима и лето даже не знакомы,

Поскольку не встречались никогда.

И пропасть между ними всё бездонней,

Хотя нельзя не видеть в вечной мгле

Необъяснимой связи двусторонней

Зимы и лета на живой Земле.

Они, возможно, встретятся однажды,

Смешав в объятьях ливни и снега,

И человек от стужи и от жажды

Спасётся у земного очага. 

„Читая эту мерзкую книжку“

„Читая эту мерзкую книжку“

Искусство / Искусство / СКАНДАЛ

Кондрашов Александр

Теги: искусство , театр , политика

Худрук „Сатирикона“ разоблачил врагов народа 

Выступление Константина Райкина на съезде Союза театральных деятелей наделало столько шума, вызвало такую бурную дискуссию, как будто на теле отечественного театра вскрылся огромный фурункул. Но забрызгал он не только тех, кого предполагалось. Открылось то, что зрело-перезрело в давно устоявшемся замкнутом мире.

Якобы оскорблённые

«Сейчас я буду говорить немножко взбалмошно, потому что я с репетиции, у меня ещё вечерний спектакль, и я внутренне сучу ножками» , – начал свою страстную речь Константин Райкин. «Мне довольно сложно говорить спокойно… Во-первых, сегодня 24 октября – 105 лет со дня рождения Аркадия Райкина. <…> Папа, когда понял, что я стану артистом, учил меня одной вещи, которая называется «цеховая солидарность». Для успешной карьеры артиста действительно важна корпоративная этика – не выносить сор из избы и т.д., но неужели это самое главное, чему учил великий эстрадный сатирик своего талантливого сына?

«Меня очень тревожат <…> «наезды» на искусство и на театр в частности.

Эти совершенно беззаконные, экстремистские, наглые, агрессивные, прикрывающиеся словами о нравственности, о морали и вообще всяческими благими и высокими словами: «патриотизм», «Родина» и «высокая нравственность». Вот эти группки якобы оскорблённых людей, которые закрывают спектакли, закрывают выставки, нагло себя ведут, к которым как-то очень странно власть нейтральна – дистанцируется от них…»

А почему якобы (оскорблённых)? К.Р. не допускает, что кого-то что-то в спектаклях может возмутить или оскорбить? У К. Серебренникова, К. Богомолова и даже М. Захарова с О. Табаковым есть какой-то патент на нравственность, Родину и патриотизм, а у К.Р. – наследственное право единственно верно трактовать эти понятия? И какие их спектакли закрыли? А что касается власти, то она действительно нейтральна. Послушно финансирует эпатажные проекты, и даже когда общественность крайне возмущена, она по-прежнему остаётся нейтральной, хотя совсем игнорировать «мнение народное» не может. Или Константин Аркадьевич хочет, чтобы власть разделила с ним счастье ответственности за то, что деньги налогоплательщиков тратятся на такие спектакли, как «Все оттенки голубого», который некоторые «группки» обвинили в гей-пропаганде?

«Мне кажется, что это безобразные посягательства на свободу творчества, на запрет цензуры. А запрет цензуры – это величайшее событие векового значения в художественной, духовной жизни нашей страны… У нас это проклятие и многовековой позор нашей культуры, нашего искусства наконец был запрещён».

Ну это К.Р. круто завернул – насчёт «величайшего события векового значения»! Как будто до него русский театр веками влачил жалкое существование и только сейчас необыкновенно расцвёл. У нас больше 25 лет цензуры нет, и что? Появился кто-то приближающийся по мощи таланта к Станиславскому, творившему под гнётом царской, а потом советской цензуры?

«Я вижу, как явно чешутся руки у кого-то всё изменить и вернуть обратно. Причём вернуть нас не просто во времена застоя, а в ещё более давние времена – в сталинские времена. Потому что с нами разговаривают наши начальники <…> такими сталинскими установками, что просто ушам своим не веришь! Это говорят представители власти, мои непосредственные начальники, господин Аристархов (первый заместитель министра культуры. – А.К. ) так разговаривает» .

К.Р. почему-то не привёл ни одной цитаты «начальника», но выдвинул против него тяжкие политические обвинения в «сталинских установках». Хотя слышать требования вернуть цензуру на ТВ, в театр и кино приходится всё чаще, и отнюдь не от сталинистов. Срабатывает инстинкт самосохранения нации.