Французский казус
Политика / Мир и мы / Взгляд
Ливри Анатолий
Теги: Франция , общество , политика
Что лежит в основе неадекватного поведения лидеров «пятой республики»
Нынче у многих Франция ассоциируется со страной нетрадиционных браков, с узаконенной рекламой сексуально-психических отклонений, с государством, где режим ЧП едва ли не перманентен, где не поймёшь, кто более опасен – исламские террористы или местные бандиты.
Именно в этой связи полезно философское осмысление процессов, происходящих на родине Рабле и Мольера. Такой анализ нужен в том числе и для предостережения других наций, ещё сохраняющих самих себя от медленного самоубийства. В том числе для российского общества, на жизни которого отражаются набравшие силу в 90-е годы процессы подобного рода. Иными словами, французский казус в чём-то помогает пролить свет на состояние умов и нравов, прежде всего, конечно, на Западе.
В своё время европейский мыслитель, унаследовавший логику и культуру прошлых поколений, Жорж Дюмезиль описал структуру индоевропейского общества. Эта схема применима, на мой взгляд, ко всякому народу, не находящемуся в процессе вымирания. Каждую здоровую нацию можно подразделить на три сословия: «земледельческое» (создающее материальные ценности), «воинское» (защищающее народ и дающее ему правителей) и «жреческое» (каста врачевателей и поводырей наций). Можно продолжить мысль Дюмезиля: как только государство разрушает традиционные рамки этой триады, фабрикуя искусственные социальные группы, оно посылает миру сигнал о своей гибели. И тогда остаётся лишь два пути: вернуться к структуре, обеспечивающей здоровье и развитие, либо исчезнуть с лица земли как полноценному народу.
Долгая франко-прусская война, начавшаяся в 1870 году и завершившаяся в 1945-м, судя по всему, сильно истощила генетическую основу Франции. А управленцы, которые пришли к власти после европейской бойни, принялись планомерно приучать людей к существованию неких новых общественных сословий и общественных установок. Так были измышлены, разрекламированы общественные категории «иммигрантов», «содомитов и лесбиянок», «хороших исламистов» и ряд прочих. В 70-х предприняли попытку поддержать через СМИ даже категорию «любителей секса с детьми», но тогда не прошло.
В принципе всё понятно: хаосом подобных «социальных групп» манипулировать проще. У кукловодов ведь единственный враг – собственный народ, естественно, опирающийся на традиционные ценности. Исходя из этого, стоит сознавать, что нынешняя оголтелая русофобия франкоязычных космополитов – это не столько отражение устремлённости физически извести восточных славян, сколько истерическое желание переделать русских. Надо добиться, чтобы они не напоминали французам о том, какими они были сами несколько поколений назад. Сегодняшним правителям Франции, как это всё более очевидно, ненавистен факт существования индоевропейского народа, сохранившего три традиционных сословия (как и многое другое, нормальное). Ведь такой народ способен одним своим существованием поднимать к сопротивлению здоровые остатки французской нации.
Беспрестанно рассекая народ на всё более мелкие категории, ускоренно наделяя иностранцев паспортами, концентрируясь на раздаче привилегий разного рода отступникам от здоровой морали, космополиты Франции устроили геноцид собственной нации, а попутно и геноцид народов Ливии, Сирии, Ирака.
Стоит напомнить, что министр иностранных дел Жан-Марк Эйро, ныне поучающий Россию, будучи мэром Нанта, был осуждён в 1997 году за коррупцию, получив полгода условно. Другой высокоморальный политик, президент Олланд, не постеснялся пригласить этого субъекта на столь высокий пост. На каком же уровне коррупция не считается чем-то предосудительным, а уголовный приговор за неё не ломает карьеру?
Давайте услышим!
Литература / Литература / Эпоха
Классик и кот
Фото: итар-тасс
Теги: Пётр Проскурин , творчество , общество , культура
В память о П.Л. Проскурине, к 15-й годовщине его кончины
Те из нас, кто постарше, отлично помнят времена, когда открытой политической оппозиции в стране не было и роль общественного оппонента власти играла литература.
И в этом диалоге власти и литературы рождались некие удивительные мировоззрение и мироощущение, которые составляли одну из опор русского и советского мира.
Для власти, сколько бы она ни тщилась утверждать иное, главным вопросом всегда является вопрос о сохранении самой себя, для литературы – вопрос о справедливости, который, в свою очередь, является существенной частью вопроса о смысле жизни.
Вопрос о справедливости всякий раз с особой неотвратимостью встаёт перед обществом, когда его страна ведёт войны. И действительно, справедливой или нет является та или иная война? Ради чего льется кровь и погибают люди? Ради чего происходит тот страшный процесс, который неизбежно включает в себя массовое убийство других человеческих существ?
